«Как на войну, так он нужен был, а после — даже не вспоминают»: история ветерана войны из Татарстана, про которого все забыли

Житель Набережных Челнов Владимир прошел через Чечню и Афганистан и дожил до седин. Однако болезнь приковала бывшего военного к кровати и инвалидному креслу: к 58 годам он пережил несколько инфарктов и инсультов. За челнинцем ухаживает жена Луиза. Она выбивает ему койку в госпитале, собирает льготы по копейкам, поит и кормит. Супруга признается — тяжело. На склоне лет мужчина оказался не нужен государству и за каждую мелочь приходится месяцами бороться. Публикуем монолог Луизы о том, как она с мужем-афганцем выживает в наши дни.

— С 2017 года он у нас начал болеть. Муж пережил два инфаркта, два инсульта, у него сахарный диабет и эпилепсия. Ему отрезали ногу. Полтора года назад у него случился второй инсульт, после чего отнялась речь, парализовало правую руку. Сейчас он недееспособен полностью.

При своем длиннющем списке диагнозов Владимир не может получить достойную реабилитацию, рассказывает Луиза. Дело не только в деньгах, но и в том, что больницы не приспособлены под таких тяжелых больных. Да и врачи разводят руками — чем тут поможешь.

— В больницу мужа не забирают, поскольку некому его перенести в машину скорой. Приходится вызывать платную бригаду, а это 3 тысячи рублей только в одну сторону! Простая скорая отказывается: это же не такси. Бывает, приезжают молодые девочки. Кто его будет выносить? У меня из соседей никого.

Когда у него случился второй инсульт в 2022 году и отказала рука и речь, нас направили на реабилитацию. Мы ждали целый месяц, чтобы попасть в военный госпиталь.

Сказали, что с таким букетом диагнозов там делать нечего. Я перевела его в обычную поликлинику и снова месяц добивалась реабилитации. «Мест нет, мест нет». Я подняла всех: заведующего, военкомат, даже самому военкому звонила. Кое-как через главврача нам нашли место.

Поднимаем мужа на четвертый этаж. Комнатка на 10 квадратов, в ней — четыре кровати, на которых такие же полузомби после инсульта. Его должны были положить на реабилитацию вместе со мной, потому что он неспособен за собой следить. Но где я должна сидеть? Почему никаких условий по уходу за лежачими больными нет? Жить там я не могу с четырьмя мужиками. Во-первых, больные стесняются. Во-вторых, мне неудобно, неприятно.

Хотела написать отказ, но муж знаками попросил этого не делать. Перешли в платную палату. В ней двери такие узкие, что ни одна коляска не пройдет. Как в туалет его сажать, как купать? Ну почему у нас в городе ничего нет?! Ладно мы как-то дома приноровились.

Однажды уже дома у мужа что-то заболело, мы вызвали участкового врача. Она заявила, что по домам не ходит. Супруг показал, что у него бок болит. Доктор: «Ну вы спросите, что у него болит». Да я бы спросила, если бы он разговаривал… Сейчас к нам даже участковый врач не приходит, разводит руками: «А что вы хотите с такими диагнозами?»

Пока у нас были деньги, мы занимались платно. Для речи нужен логопед, эта процедура стоит полторы тысячи. Сейчас тяжеловато. Я не могу каждый раз нанимать частника, чтобы делать ему медицинские массажи. А того, что мы делаем сами дома, мало.

Луиза с боем (долгим боем) добилась того, чтобы Владимиру дали инвалидность первой группы. Однако при военной пенсии и всех льготах всё равно набираются копейки. Система хитро устроена: возьмешь одну льготу — потеряешь другую. И, похоже, ситуация не улучшится.

— Из-за пенсионной реформы мне до пенсии остался еще год. Всё это время я нахожусь на иждивении у мужа. Работать не могу, потому что без моей помощи он не обходится. Да и кто меня на работу возьмет — мне 58 лет? В Пенсионном фонде говорят, что для пенсии мне не хватает баллов.

Оформила опекунство над супругом. Получаю по уходу 1200 рублей. Как-то мне звонила адвокат, спрашивала: «1200 в день?» Ну вы прям смеетесь! Если бы мне платили 1200 в день, я бы даже не звонила никуда. Куда только ни обращалась, никто не знает, почему платят столько.

У мужа как у бывшего военного пенсия около 40 тысяч. Как прожить на нее с инвалидом первой группы на руках? Надо платить налог, госпошлины за справки, ездить на транспорте, звонить по телефону. Элементарно постричься или купить белье, не только себе.

Это я еще бегала, первую группу инвалидности ему пробила. А вообще у него нога отрезана ниже колена, и колено шевелится. Хотели дать вторую группу, за нее полагаются копейки. Причем мы даже медицинскую пенсию не получаем, только военную.

За Чечню он должен получать 4 тысячи, и у нас за бесплатные лекарства эти 4 тысячи забирают. А почему? Они [ветераны] ведь заслужили это! Говорят, потому что две льготы получается.

Чтобы взять над ним опекунство, я в суде доказывала его недееспособность. Полгода собирала справки, то из психдиспансера, то из одной поликлиники, то из другой, то участкового, который никогда не видел его. Четыре врача писали нам справки. Это делается всё специально, чтобы люди отказывались и не доводили дело до конца.

Однажды у нас была заминка в банке с переводом на номинальный счет. Мне в опеке говорят: «Вы всю его пенсию не тратьте, у него на счету должны оставаться деньги». Ну и сколько мне можно тратить? В опеке сказали, что около 15 тысяч. А лекарства, а квартплата, а я не живой человек, я не питаюсь? Я у них спросила, что будет, если снять пенсию полностью. «Вами займется прокуратура». Но он эту пенсию заработал!

Когда я все-таки выйду на пенсию, то она будет минимальной. Те уходовые 1200 с меня снимут. А я еще присматриваю за мамой, которой 84 года. Ладно она ходячая, может себя обслуживать. Но ведь у многих тоже родители старенькие.

Я не виновата, что муж вот так заболел. Может, это после войны, может, стресс. На момент второго инсульта он должен был быть на пенсии, но вышел на работу в военкомат. Когда только началась Украина, он отправлял ребят по контракту. И вот его стукнул второй инсульт.

Ни в какие особые даты ему не пишут: ни на день пожилых, ни на день вывода войск из Афганистана, ни за Чечню — ничего. Какую-то открытку прислали на 23 Февраля от нашего мэра, приглашали на концерт. Но он неходячий! Я не стала ничего говорить школьнику, который принес эту открытку.

Обидно, что элементарно в военный госпиталь не можем попасть. Мне бы тоже хотелось его прокапать, сделать медицинские массажи. Может, рука, речь разработались бы. Почему у нас ничего не делается для участников войны? Получается, как идти на войну, так он нужен был, а после — даже не вспоминают. Обидно. Кто через это не прошел, никогда не почувствует, как это тяжело и больно.

Уже после нашей с Луизой беседы к чете приехал заместитель военкома и вручил Владимиру медаль в честь 35-летия вывода войск из Афганистана (датой окончания считается 15 февраля 1989 года). А еще ему передал деньги от старого боевого товарища, который уехал на СВО. «Боевые товарищи еще помнят его», сказала нам Луиза.