«Вы не боитесь, что все может развернуться против вас?»: отец впервые открыто рассказал о гибели сына в «Алабуга Политехе»

Ровно год назад в стенах «Алабуга Политеха» погиб 16-летний Денис. Все, что произошло за это время, — следователи возбудили 2 уголовных дела. Одна из них — о доведении до самоубийства. Но ни одной фамилии в графе «подозреваемые» в деле не фигурирует.

В первую годовщину смерти Дениса открыто рассказать о том, что произошло 30 марта 2023 года в стенах «Алабуга Политеха» и что происходит в деле сейчас, впервые решился его отец. Михаил в беседе с редактором 116.RU раскрыл подробности дела, объяснил, почему не верит в суицид сына и высказал предположение, что уголовное дело татарстанские следователи не расследуют намеренно.

Май 2022 года. Михаил видит в Сети рекламу некоего учебного заведения под названием «Алабуга Политех». Проект его заинтересовал. Здесь предлагали и бесплатное обучение, и проживание, и работу, и хорошую зарплату, да еще и поступить дети могли сразу после 9-го класса. А сын Михаила — Денис — как раз заканчивал 9-й класс в родном городе — Кушве (Свердловская область).

— Изучил всё и предложил туда поступить сыну. Ему очень идея понравилась, — начинает восстанавливать хронологию событий наш собеседник.

Денис хотел пойти учиться на биотехнологии, но не прошел по баллам. В «Алабуга Политехе» ему и родителям предложили выбрать другую специальность, например, инженер по медицинскому обслуживанию. Денису этот вариант тоже пришелся по душе.

— Ребенок поступил, всё хорошо. Началось всё в августе 2022 года. В начале месяца потребовали, чтобы именно в это время студенты заселились, — говорит Михаил.

Сын с ним делился: детей привезли на закрытую территорию «Алабуги», но они там якобы ничего не делают. То мебель таскают, то красят что-то. Неясно, когда и в каком виде будет учеба, жаловался первокурсник родителям.

— Непонятно, для чего мы тут нужны, — говорил Денис отцу.

Потом началась учеба. И работа по ночам. И наказания в виде рытья окопов. И игры в пейнтбол. Но Денис держался. Родным говорил, что у него все в порядке.

В октябре он получил первую зарплату и окрылился, говорит Михаил. Отец звонил, спрашивал, сколько нужно денег на жизнь, на что Денис отвечал, что у него их полно и ничего не нужно.

На такой волне Денис проучился до конца 2022 года. На январские праздники он даже приехал к родителям в Кушву с новым другом из «Алабуга Политеха».

Февраль 2023 года. Денис стал говорить родителям, что ему перестала нравиться учеба. На вопросы, что произошло, отвечал так:

— Здесь ГУЛАГ, нас заставляют работать по 18–20 часов в сутки, времени на учебу совершенно не уделяется.

По словам парня, у них не было времени ни на отдых, ни за обед, ни на ужин. Все, на что хватало сил, — вернуться домой после работы в ночи и завалиться на кровать.

29 марта 2023 года. Обычный вечер, Михаил общается с сыном. Денис уточняет, какие у родителей планы на Пасху — она выпадала на 16 апреля.

— Он истинно верил в Бога. В 2021 году мы всей семьей ездили в Сочи на машине. В Красной Поляне пошли в аквапарк. На одной из горок его не пустили, потребовали снять крестик с шеи. Денис не стал снимать, сказал, что не пойдет тогда на горку. Ему было 14 лет, — объясняет Михаил.

Отец и сын решили, что Денис приедет на Пасху в Екатеринбург, они сходят в Храм на крови, который он любит, и просто проведут время вместе в городе. Тогда и решат, что делать с учебой в «Алабуга Политехе».

30 марта 2023 года. Денису утром позвонила мама. Он уже был настроен на то, что учиться точно здесь не будет. Он принял решение.

— На тот момент я поддержал сына, сказал, что приеду, и мы обо всем поговорим. Планировал поговорить и с преподавателями, чтобы понять, что произошло, — вспоминает Михаил.

То же утро. В комнате в общежитии политеха Денис и его сосед Николай (имя изменено. — Прим. ред.). Здесь нужно небольшое уточнение. В общежитиях (или как тут называют «хостелах») политеха есть боксы, где живут студенты. Состоят они из двух комнат. В каждой комнате — 2 спальных места. Денис жил в комнате с Артемом (имя изменено — Прим. ред.), который переезжает в соседнюю комнату в том же боксе аккурат 29 марта.

Все еще 30 марта. 07:45. Николаю позвонила мама. И он, и Денис проснулись. Николай решил после беседы с мамой лечь спать дальше, а Денис пошел собираться на учебу. Спустя почти час, в 08:30, встает и Николай. Он идет в ванную, но дверь закрыта. Тогда он решает наведаться к соседу — Артему. Заходит в его комнату и видит, что тот спит. Николай понимает, что в ванной Денис, возвращается в комнату. Пытается докричаться до соседа, чтобы тот вышел. В ответ тишина. Николай берет нож и снаружи вскрывает дверь ванной. А за ней — Денис. Уже мертвый.

З1 марта 2023 года. Около 5 часов утра в «Алабуге» уже находятся родители Дениса. Их встретили, поселили в гостиницу. В 10 утра родные пошли собирать вещи сына и необходимые документы. Уже в 5 вечера им отдали тело сына в гробу.

— Что странно: все дела решили за 7 часов: с 10 утра до 17 вечера. Собрали все документы, выдали нам тело сына, сделали свидетельство о смерти. У нас в регионе без особого вмешательства простым смертным невозможно все документы получить без единой проблемы за 7 часов. Все было сделано для того, чтобы мы без единого вопроса и без единой заминки выехали из этого города, — говорит Михаил.

На машине родные повезли тело Дениса в родную Кушву. Сопровождали их сотрудники «Алабуги» до самого кладбища. Причем находились с родными погибшего в одной машине.

— Хотели убедиться, что мы сына похоронили. Это мои мысли. Может быть, конечно, ошибаюсь, но выглядело это слишком искусственно, — вспоминает Михаил.

И пока родные оплакивали неожиданную смерть ребенка, сотрудница «Алабуга Политеха» сказала им следующее:

— Вы поймите, так бывает, Денис просто не справился с этой ситуацией, — цитирует ее Михаил.

После смерти Дениса заводят уголовное дело. Статья — доведение до самоубийства (ст. 110 УК РФ). Дело пытаются расследовать сначала в Елабуге — ближайшем городе от ОЭЗ «Алабуга». Летом 2023-го появляется вторая уголовка — по 238-й статье. Это оказание услуг, не отвечающих требованиям безопасности.

На первом допросе еще в марте Михаил давал следователю показания как потерпевший. Но в мае наш собеседник понял, что расследование, кажется, идет не туда. В деле он почему-то оказался свидетелем.

— Я уточнил, почему так вышло. Мне сказали: «Чтобы не заниматься бюрократией». Я высказал свое недовольство, вернулся в свой город и уже через наш следком написал ходатайство и потребовал признать меня потерпевшим, — рассказывает Михаил.

Несколько месяцев спустя отец Дениса замечает, что дело не двигается. Он пишет жалобу в федеральный следком — дело забирают из Елабуги и передают в Казань. Здесь тоже все развивается странно: за полгода в деле 4 раза меняли следователя. Почему — неясно. Но за год расследования в материалах дела так и не появилось ни одного подозреваемого, ни одной фамилии.

Михаил говорит: если смотреть, то формально следователи работу свою делают. Исписанных бумаг в деле достаточно. Однако же есть существенное «но»: инициатором большинства экспертиз и исследований выступает Михаил.

— Такое ощущение, что следствием руководит не следственный комитет, а я. Я попросил сделать это — сделали. А если бы не попросил? Не стали бы делать? Следователям не интересно разобраться в деле? Такой вопрос у меня возникает, — рассуждает отец Дениса.

Это странность номер один в деле. Странность вторая, говорит Михаил, — пропавшие отпечатки с улики. Михаил лично собирал вещи погибшего сына в общаге политеха. Тогда в ванной комнате он нашел и очки Дениса. Забрал домой.

— Летом взял в руки и увидел на очках следы крови. Точнее, правильнее будет сказать «следы, похожие на кровь». Я эти очки брал в общежитии в руки, в квартире брал в руки. Но найдя кровь, отдал следователям на экспертизу. Результат: на очках нет вообще никаких отпечатков пальцев. Куда мои хотя бы делись? Я не понимаю, — рассуждает наш собеседник.

При этом экспертиза показала, что на очках действительно кровь и принадлежит она Денису. К документам в деле в целом есть вопросы. И к тем исследованиям, которые в следкоме провели, и к тем, которые категорически отказались проводить. Например, только посмертных психологических экспертиз в деле три и все они отличаются друг от друга. В одной из них написано, например, что риска суицида у Дениса не было. Это третья странность.

Четвертая странность. Ключевой свидетель — сосед по комнате Николай. Он нашел Дениса в ванной комнате, вышел из бокса и вернулся только спустя время. Михаил находит странным такое поведение подростка, который обнаружил погибшего человека.

Потом Михаил узнает: Николай в колледже якобы сказал студентам, что Денис совершил суицид одним способом. Но по официальной версии — другим.

— У меня закрались сомнения. Как он мог это сделать, если по официальной версии самоубийство Денис совершил другим способом, — говорит Михаил. Здесь отметим, что мы по закону не можем озвучить способ самоубийства.

Но подвергать сомнению слова Николая, кажется, никто не планировал. В декабре 2023 года происходит еще одна странность. Михаила пригласили в «Алабугу» на следственный эксперимент — проверку показаний того самого Николая. Подросток должен был показать и рассказать, как все было 30 марта 2023-го.

Михаил заходит в кабинет. Там уже сидят Николай с мамой и две некие женщины. Одна из них представляется психиатром, другая — психотерапевтом. Появляется адвокат. Он начинает говорить, что Николай проходит лечение у психиатра и принимает определенные препараты. Как итог — никаких следственных мероприятий проводить не стали.

Морально разбитый Михаил возвращается домой. Признается — ему тяжело даются такие мероприятия. Только вернувшись в родной город, отец Дениса задается вопросом: а что за психиатр и психотерапевт были на встрече? Оказывается, это были сотрудницы «Алабуги», а не какие-то сторонние врачи.

— То есть у Николая и у этих женщин один работодатель. Я делаю вывод, что «Алабуга» не хочет, чтобы была установлена правда. Я попросил, чтобы Николаю провели исследование специалисты вне стен «Алабуги». В любом другом официальном психиатрическом учреждении. На что я получил ответ, что якобы мама Николая против. И она же якобы выступила против полиграфа, — делится Михаил некоторыми обстоятельствами дела.

Со следователями Свердловской области он тоже консультируется. Те настаивают: все независимые экспертизы татарстанские следователи должны были провести без лишних напоминаний и просьб. В том числе провести через полиграф ключевого свидетеля.

Ну и последнее — Михаил не верит, что его сын, который строил планы на жизнь и был человеком верующим, добровольно ушел из жизни. Даже если попытаться отбросить эмоции, есть факты, объяснение которым следователи не нашли. Ну или не захотели найти. Например, откуда на теле и лице Дениса появилась кровь? Свои подозрения Михаил высказал следователям. На что получил ответ:

— Обоснуйте.

То есть, расследовать дело, вероятно, по логике татарстанских следователей, должен отец погибшего. Он же должен собирать улики и доказательства. По крайней мере, к такому выводу приходит сам Михаил.

— Я не отказываюсь от своих слов: Денис самоубийства не совершал. Это было убийство.

Уголовное дело откровенно злит всех, кто стоит за ОЭЗ «Алабуга». Даже желание родных Дениса высказать свою точку зрения они, вероятно, считают неприемлемой. Так, после очередной публикации материала про Дениса на 116.RU Михаилу позвонили. На том конце трубки собеседник представился как Артем Галиев, замгендиректора «Алабуги» по HR.

— Он мне сказал: «Для чего вы пишете всякие статьи? Вы не боитесь, что все может развернуться против вас?». На что я ответил: «Вы меня запугать решили?». Он такой: «Нет, что вы, я просто предупреждаю», — рассказывает Михаил.

По его словам, разговор завершился в более спокойной тональности. Отец просто попросил отдать под правосудие человека, который виновен в смерти его сына. На что Галиев ответил, что они «постараются».

На протяжении всего последнего года Михаил прокручивает в голове все, что произошло. Изо дня в день он сам себя изводит вопросами «а что если?» Что если бы он не повелся на заманчивую рекламу «Алабуги Политех», что если бы уговорил сына пойти в 11-й класс, что если бы не отвез его сам на поезд до Татарстана, что если бы забрал его сразу же после первой жалобы?

Мысли измотали самого Михаила. Он исхудал, начались проблемы со здоровьем. Правда, про свое состояние и разбитую жизнь семьи говорит неохотно.

— Это невозможно объяснить и рассказать. Мне в своей жизни приходилось частями собирать погибших людей, часто имел дело со смертью, но когда я увидел сына в гробу… Это абсолютно разные вещи.

Отец Дениса говорит: понимает всю серьёзность ситуации и знает, какие люди стоят за «Алабугой», но за себя не боится. Все, чего он хочет, — наказать виновного в смерти сына.

— Мне нужно наказать виновных в смерти моего сына. По закону. Руководители «Алабуги» не обеспечили нормальные условия труда, нормальные условия отдыха, нормальные условия питания. На закрытой территории, на которую никто попасть не может. Это дети. Моему сыну было 16 лет.

Михаилу первый следователь по делу намекал, мол, можно запросить моральную компенсацию. Чем откровенно разозлил убитого горем отца. Он открыто заявляет — ему деньги не нужны, он не собирается оценивать жизнь своего сына.

— Он ребенок. У него все только начиналось. Я в этой жизни уже повидал. А его больше нет. Он ничего в этой жизни повидать-то не успел.

Душу родителей рвет на части и личный дневник Дениса. На последней заполненной им странице ребенок строит планы на жизнь. И первый из пунктов — уйти из политеха. А глобально — Денис хотел стать доктором или кандидатом по какой-нибудь из гуманитарных наук.

— Денис часто снится. В одном из снов сказал: «Улыбайтесь, не плачьте. Всё хорошо».

На протяжении года редакция 116.RU следила за тем, что происходит в «Алабуга Политехе». Мы продолжали общаться со студентами, их родителями и с преподавателями, узнавая всё больше и больше деталей. Также мы продолжали писать официальные запросы в силовые структуры. От последних мы ответа так и не дождались. В частности, республиканский следком не посчитал нужным ответить на официальный журналистский запрос в течение 7 рабочих дней, как то предписывает закон о СМИ. Поэтому в этом материале нет ответов на вопрос, почему в деле о гибели Дениса 5 раз меняли следователя, почему нет ни одного подозреваемого и на каком этапе вообще находится следствие.

Кроме того, официальных ответов на наши запросы в течение года избегала и республиканская прокуратура. Однако же на запросы общественников там отвечали.

Про игнорирование журналистских запросов со стороны «Алабуги» мы уже упоминали. Редакция многократно предлагала представителям ОЭЗ и политеха в частности высказаться. Однако все наши предложения выйти на контакт здесь игнорировали.

Несмотря на тотальное игнорирование официальных журналистских запросов и нарушения закона о СМИ, редакция 116.RU заявляет: мы будем продолжать писать про «Алабуга Политех» и мы вместе с семьей Дениса будем требовать открытого расследования дела и наказания всех, кто причастен к его гибели. Мы будем инициировать и требовать от Генпрокуратуры России, Следственного комитета России и Ростехнадзора проведения проверки на территории Татарстана, в частности — в «Алабуга Политехе».