«Мы были в полной неизвестности и без денег»: знаменитый режиссер представил в Казани свой новый фильм

В широкий прокат с 23 июня выйдет фильм «Межсезонье» московского режиссера Александра Ханта. Ему 36 лет, за плечами — операторский факультет Санкт-Петербургского государственного института кино и телевидения и режиссерский факультет легендарного ВГИКа. Спустя несколько лет после окончания киновуза Александр Хант получил настоящую славу — он был режиссером нашумевшей в 2017 году драмы «Как Витька Чеснок вез Лёху Штыря в дом инвалидов». Эта работа принесла Ханту премию «Ника-2018» в номинации «Открытие года».

Теперь уже именитый режиссер представляет свой второй полный метр — драму «Межсезонье». Вот как говорят о картине сами авторы.

— Саше шестнадцать, и она хочет совершить собственную революцию. Для ее одноклассника Дани сказать нет маме — уже революция. Они сбегают из дома и бросают вызов несправедливому миру взрослых, пытаясь отстоять не только свою любовь, но и право быть самими собой. Свобода опьяняет подростков, и невинная детская шалость незаметно разрастается до преступления, а современные Ромео и Джульетта превращаются в Бонни и Клайда — мстителей всему миру, в котором им не нашлось места, — говорится в описании фильма на официальном сайте кинотеатра «Синема 5» в Казани.

Перед тем как картина выйдет в широкий прокат, авторы презентуют ее в крупных городах страны. В Казани предпремьерный показ состоялся 21 июня, для презентации приехал сам режиссер Александр Хант. Он, помимо беседы со зрителями, провел и творческую встречу. Но перед началом программы в Казани режиссер встретился с корреспондентом сайта 116.RU. Мы поговорили и о самой премьере «Межсезонья», и об отечественном кино в условиях двух лет пандемии и новых санкций.

— Про кого и для кого снят фильм «Межсезонье»?

— Это фильм, снятый про подростков и в первую очередь для самих подростков и их родителей. Мне кажется, что родителям подростков будет очень полезно сходить на фильм вместе со своими детьми. Картина отчасти основана на трагедии, которая случилась шесть лет назад в Псковской области.

Эта история стала отправным моментом в создании «Межсезонья». Я посмотрел трансляцию, которую вели подростки, закрывшись в доме, окруженные полицией. У меня было ощущение, что эти ребята — абсолютно нормальные, но попали в сложнейшую ситуацию и не знали, как из нее выбраться. Мне кажется, что там нужно было говорить — спокойно договориться с этими детьми. Но всё обернулось трагедией.

Фильм «Межсезонье» тоже о непонимании, но все-таки это вымышленная история.

— Во время производства фильма вы сталкивались с цензурой или самоцензурой?

— Я думаю, что самоцензура, конечно, незримо в нас проникает: всё больше и всё чаще. Но это не связано с «Межсезоньем» — это абсолютно независимое кино. Мы отправились на съемки в Екатеринбург в полную неизвестность, это был эксперимент. Но оставалось главное: мы делали кино, так, как нам хотелось и как мы видели эту историю. Так что мне кажется, что самоцензура совершенно неактуальна для «Межсезонья». Да и цензуры со стороны никакой не было: мне никто слова не сказал на эту тему.

Но если просто рассуждать, то мне кажется, что в искусстве запреты ничего не решают. У художника и так есть ответственность, ему просто нужно доверять. И если такое случится, то необходимость в некоем цензурирующем органе просто отпадет.

— В качестве одного из продюсеров указан Рубен Дишдишян — один из самых классных, на мой взгляд, продюсеров России и, кстати, тоже уроженец Казани. Как вам с ним работается?

— Рубен, конечно, прекрасен. Но все-таки генеральный продюсер картины — это Максим Добромыслов. Мы с Рубеном рассчитывали на финансовую поддержку от Минкульта. Мы прошли питчинги, выиграли, но нас поставили в резерв. Мы были в полной неизвестности и без денег. Рубен не смог профинансировать «Межсезонье». Но мы остались партнерами. Рубен поддержал нас, наверное, как мог — морально.

Мы понимали, что тянуть со съемками нельзя. Как минимум с каждым годом становятся старше наши герои, которых мы так тщательно выбирали. Так что мы приняли решение ехать в Екатеринбург совсем без денег. На съемки мы отправились уже без Рубена, и дальше Максим Добромыслов вышел на первый план и совершил настоящее чудо. Мы сняли кино с минимальным бюджетом. Максим справился. А Рубена мы все очень любим, очень дружим, и он прекрасный человек.

— Российские кинотеатры остались без западных премьер. Как думаете, это как-то может поспособствовать прокату «Межсезонья»?

— Отсутствие западных картин способствует только одному — тому, что все кинотеатры в убытках. Руководство компаний думает о закрытии, потому что это выгоднее, чем работать в новых условиях. Я думаю, что отсутствие зарубежных фильмов в кинотеатрах не может вызывать никакого оптимизма, это большая трагедия. Если кинотеатры будут закрывать, то и вся наша индустрия пострадает.

— Повсюду говорят, что российских режиссеров и российские кино «отменили» международные кинофестивали. Вы с этим столкнулись?

— Это просто молва, сгущение туч. Действительно, мы все оказались в ситуации, где много всего происходит неправильного и даже преступного. Я могу сказать, что фильм «Межсезонье» всё еще ездит по международным фестивалям: его недавно показывали в Париже, а скоро повезем кино в Македонию, у нас большой план. Возможно, есть только разговоры о якобы отмене российского кино на фестивалях, но не более.

— Как думаете, пандемия как-то повлияла на киноиндустрию?

— Пандемия точно нашла отражение в кино, столько работ снято на эту тему. Тот же «Карантин» (короткометражка с Ириной Пеговой в главной роли, снятая по заказу журнала «Главбух». Режиссером выступил А. Хант. — Прим. ред.). Коронавирус — это огромная катастрофа, которая произошла со всем миром, очевидно, она должна была получить отражение и в кино. Например, я участвовал в съемках большого международного документального проекта, которые почему-то никуда не вышли. Во всем мире была проделана огромная работа, участвовало множество съемочных групп. Мы снимали то, что творилось в красных зонах в России. Я могу сказать, что абсолютно все пациенты, которые попали к нам в кадр, умерли.

— Вы не думали об отъезде за границу в последние месяцы?

— Нет. Я очень надеюсь и верю, что все-таки у меня будет возможность снимать кино в России — такое, как я считаю нужным. Всё будет зависеть только от этого. А так у меня много друзей, которые в последнее время уехали из страны. Некоторые из них даже мучаются, потому что далеко не для всех этот переезд был желанным. Мы жутко друг по другу скучаем.

— Вашим мастером во ВГИКе был Карен Шахназаров. Поддерживаете сейчас с ним отношения?

— Никак не общаемся сейчас. Можно сказать, что и во ВГИКе особо никаких отношений не было. Но это не отменяет того, что он прекрасный педагог. Он много полезного нам рассказывал.

У меня до этого были мастера в СПБГКИТе: Эдуард Александрович Розовский — легендарный ленфильмовский оператор (снимал «Белое солнце пустыни» и «Человек-амфибия». — Прим. ред.) и Сергей Валентинович Астахов (снимал «Брат» и «Брат 2». — Прим. ред.). У нас были с ними отношения совершенно другого толка, и своими мастерами я прежде всего считаю их.

А Карен Георгиевич давал потрясающие мастер-классы. Для меня, например, его советы по работе с актерами очень ценны, они работают. Я всем их передаю, рассказываю.