Ильдар Игумнов, художественный руководитель Казанской детской цирковой школы: «Дю Солей» против нашего цирка делать нечего»

Единственная в России цирковая школа находится именно в Казани. За 15 лет с момента создания она успела превратиться в ведущего поставщика цирковых артистов в стране. Её выпускники выступают даже в знаменитом «Цирк дю Солей». Но, увы, своей собственной труппы у Татарстана как не было, так и нет. До каких пор республика будет подпитывать отборными кадрами чужие цирки, какие блага сулит профессия провинциальному циркачу и почему родители обвиняют цирковых педагогов в жестокости, корреспондент 116.ru выяснила у создателя уникальной школы Ильдара Игумнова.

«Выпускников казанской школы расхватывают по ведущим циркам»

– Ильдар Владимирович, получается, что вы готовите артистов для других цирков, а в Казани для них нет работы?

– Давайте вспомним, как все начиналось. Лет 35 назад у нас в республике существовал свой собственный цирковой коллектив. В то время каждая союзная республика имела свой цирк – ну и наша автономная республика решила не отставать от союзных. Пригласили специалистов из разных городов, сделали программу, но... через какое-то время цирк распался сам собой, потому что не было фундамента – цирковой школы. Уже в девяностые казанский цирк возглавил Дамир Шарифуллин. И вместе с тогдашним министром культуры РТ они решили возродить цирк Татарстана, то есть создать нашу собственную труппу. В 1996 году создали цирковую школу, чтобы готовить кадры. В первый же набор пришло поступать 500 человек, приняли 120, а через семь лет мы выпустили 13 человек.

Девять выпусков прошло за 15 лет, но, к сожалению, сказав «а», «б» министерство культуры не сказало. Была готова школа, создан коллектив, который мы назвали молодежным цирком Татарстана. Всё это фактически есть, а юридически – нет! Многие мои готовые артисты за это время стали лауреатами престижных международных конкурсов в Париже, Италии, Монте-Карло. Их зовут в другие цирки, но я удерживаю, говорю: подождите, вот-вот будет свой. Но министры культуры все эти годы только обещали и ничего не делали, и мне приходится периодически отпускать ребят на все четыре стороны.

– И где же теперь работают выпускники Казанской цирковой школы?

– Их бегом разбирают по всем циркам России, в московский цирк Никулина, Большой московский цирк, компанию «Росгосцирк», цирк на воде, цирк на льду. Три выпускника работают в лучшем цирке мира – «Цирк дю Солей».

– Так уж и в самом лучшем?

– Сравнивать цирки нельзя, потому что они разные. «Дю Солей» пошли по пути шоу, решили делать эффектные спектакли – и этим они привлекают внимание зрителей. Но если отбросить все это шоу и оставить только техническую (цирковую) часть, то наш советский цирк бьет их по всем мастям! Против нашего цирка им делать нечего.

Народу нравится шоу, но пусть «Дю Солей» развивается своим путём, а мы – своим.

– Кстати, в каких спектаклях «Цирк дю Солей» можно увидеть ваших воспитанников?

– Руслан Хакимуллин работает в Saltimbanco. Сейчас цирк в Австралии. Он гимнаст на мачте, это очень трудный китайский жанр. Кстати, спектакль Saltimbanco «Цирк дю Солей» привезёт к нам в Казань в ноябре. А вот на Corteo, с которым «Цирк дю Солей» уже побывал у нас, никто из наших воспитанников не работает. Самая первая девочка – Лейсан Гаязова, ставшая лауреатом международного конкурса «Цирк завтрашнего дня» в Париже, тоже выступает в «Дю Солей». Она гимнастка в кольце. Третий, жонглер Ильяс Мингалеев, работает с «Цирк дю Солей» в Японии. Кстати, пригласили в «Цирк дю Солей» и четвертого казанца – Марата Бикмаева, он воздушный гимнаст на кольцах.

«Вся Россия просится к нам учиться»

– Если не получится сделать карьеру в «дю Солей» или цирке Никулина, какая жизнь светит циркачу из провинции?

– Жизнь артиста цирка очень отличается от жизни, скажем, театрального артиста. Все театральные труппы живут у себя дома, сыграли спектакль и домой. А цирк предполагает цыганскую жизнь. Ведь в России столько цирков, вечные гастроли и конкурсы.

– А как насчет оплаты труда?

– Артисты молодежного цирка Татарстана зарплаты не получают. Если и зарабатывают, то детям чаще приходится довольствоваться грамотами и призами. А еще впечатлениями. Вот, например, мы ездили в Израиль с гастролями, получили полноценный отдых на берегу моря, посмотрели святые места.

– Как происходит отбор в вашу школу?

– Для того чтобы попасть в нашу школу, ничего особенного не надо. Мы принимаем абсолютно всех детей от 5-6 лет без конкурса на один год. А вот уже в течение первого года мы отбираем самых лучших еще на четыре года, а потом – на следующие три. Вот такая сложная ступень. Цирковое искусство очень сложное, здесь остаются до конца только 10 процентов детишек.

У нас не кружок, мы цирковая школа. Причем единственная в России! Цирковых студий много, а вот таких, как мы, больше нет. Есть Государственное училище циркового и эстрадного искусства имени Карандаша, оттуда выходят все знаменитые артисты.

– А если рассматривать Казанскую цирковую школу в мировых масштабах? Много у нас конкурентов?

– Нашу школу бьют только китайцы. Потому что цирк у них – это национальная программа, у них в каждом уезде есть студия, школа, которая финансируется государством. Причем ребенок живет там, ему государство выплачивает деньги да еще и платит за это его семье.

Они занимаются ежедневно по 18 часов, имея всего два выходных в месяц. А мы – три урока в день, и то завоевываем награды! Например, в 2009 году нас отобрали в Монте-Карло на престижный конкурс. С нами конкурировали три китайских коллектива, но мы все равно взяли бронзу.

Вся Россия просится к нам учиться, но мы не можем принять детей, потому что у нас нет интерната. А ведь ребята еще должны успевать учиться в общеобразовательной школе. Мы даже с республики не можем принять детей на учебу.

– Кстати, учеба у вас платная?

– Плата чисто символическая. С родителей за одного ребенка 200 рублей в месяц. К нам идут дети из социально необеспеченного населения, детей из богатых семей отдают в другие кружки, секции школы, где большая оплата и большие затраты. Но там только картинка красивая, а реальный уровень низкий – не тянет на международный, российский. Позанимаются в такой секции дети несколько лет, а потом приходят к нам: возьмите меня, мастера спорта по акробатике или художественной гимнастике, в цирковую школу. Я таким отказываю. Они уже негодные, потому что мне нужны в цирке люди совсем с другими физическими качествами. На первое место я ставлю артистизм, а артиста нужно делать с детства.

«Они не понимают разницы между «жестоко» и «жестко»

– Постановка номеров, содержание коллектива, поездки, костюмы требуют финансовых затрат. За счет чего существует школа?

– Школа существует за счет минкульта, который выделяет деньги на оплату педагогов. На все остальное мы просим финансирование у директора казанского цирка, он же является директором школы. Даже за пошивом костюма обращаемся к нему. И к родителям.

Номера мы сейчас ставим вдвоем с дочерью – Светланой Шараповой. А раньше вообще всё висело на мне одном. Сравните: постановка одного номера в Москве стоит от 5 тысяч долларов или евро, мы же делаем все это бесплатно, на голом энтузиазме, в выходные и в каникулы... И сейчас я надеюсь на нового министра культуры. Кстати, у него двое сыновей посещали цирковую школу. Может, мы наконец-то добьемся, чтобы школа была оформлена юридически, и у нас была своя татарстанская труппа.

– Профессия-то травмоопасная. Дети застрахованы на случай переломов?

– Страхуют жизнь детей сами родители, на это нам средства не уделяют. Травмы, как правило, происходят по вине самих детей, поэтому мы и берем детей с интеллектом, чтобы думали и слушались тренера.

– Ходят слухи, что в вашей школе царят суровые нравы...

– Да, у нас в школе жесткая дисциплина. На меня уже писали в минкульт и прокуратуру, что Игумнов, мол, жестоко работает. Они не понимают разницы между «жестоко» и «жестко». Последнее значит «очень требовательно». Если бы я так не работал, то это был бы обыкновенный кружок. И не было бы профессионального результата. Так работают профессиональные спортивные команды и труппы искусства.

– К каким же вещам вы абсолютно нетерпимы?

– Я очень жестко борюсь с жиртрестом. У меня есть табличка соотношения роста и веса, каждый месяц строго слежу за килограммами учеников. У наших воспитанников рацион как в балетном училище. Категорически запрещены походы в «Макдоналдс», хлеб, булки, кока-кола и картошка, особенно картошка фри.

– Но родители-то, наверное, детей, несмотря на ваши запреты, все равно балуют?

– Особенно бабушки. Это что-то! И все они думают, что именно их дети гениальные. И часто скандалят: почему ребенка выгоняют или в номер не ставят? Один раз нажаловались на меня сразу в МВД, прокуратуру, министерства культуры России и Татарстана. Написали, что я плохой, жестокий педагог, терроризирую детей. Меня затаскали по органам. А потом выяснилось, что это дело рук двух ранее уволенных работников, к которым примкнули несколько недовольных родителей. Правда, вред они успели принести школе огромный... Сейчас у нас прекрасный продуктивный педагогический коллектив – в основном из своих выпускников.

«У нас дети орут от боли во время растяжки»

– Догадываюсь, что одной «борьбой с жиртрестом» дело у вас не ограничивается...

– Самое главное, что я требую от детей и их родителей, это беспрекословной дисциплины. Если есть дисциплина у матери и у ребенка, мы его продержим четыре года. Но когда дитя несет из общеобразовательной школы, с улицы, из дома весь негатив сюда, курит, сколачивает группировки, устраивает драки, то без всяких разговоров я таких выгоняю. Недавно только одного мальчика выгнал за то, что он пытался привнести в цирк законы улицы.

Я могу выгнать ребенка и за неадекватное поведение родителей. Ведь если мы начинаем требовать с ребенка, то только чтобы получить результат. А родители считают, что Игумнов придирается, и начинают настраивать ребенка соответствующим образом. Как дальше с таким воспитанником работать?

У нас была девочка – очень способная, воздушная гимнастка на трапеции. Преподаватели потратили на нее пять лет, вложили полмиллиона государственных денег, отдельно занимались с тренером, возили на международные конкурсы. Но за плохое поведение (обманы и так далее) вызвали маму. Мама вместо того чтобы понять, что ребенок что-то натворил, просто задала дочке вопрос: ну что, будем дальше сюда ходить? Всё, такой ребенок нам не нужен!

– Родители, наверное, и на уроках поприсутствовать рвутся...

– Родителей я категорически не допускаю на уроки, они психологически влияют на детей. И вместо того чтобы слушаться тренера, ребенок отвлекается, делает ошибки и ломает руки-ноги. А если родители попадут на урок растяжки? У нас дети орут от боли во время этих занятий! Зато если после этого ребенок придет на урок на следующий день, значит, это наш человек. Ведь без растяжки в цирке делать нечего. Особенно девочкам.

– Кстати, артистической среде нередко приписывают зависть, подсиживание, интриги. Вам часто приходится с этим сталкиваться?

– Все эти интриги характерны для эстрады, театра, потому что там люди работают в одинаковом жанре. А вот что делить жонглеру и воздушной гимнастке? У нас более 40 жанров! Психологический и моральный климат в цирковых коллективах должен быть нормальным. Я слежу за взаимоотношениями между детьми и могу сказать, что наши воспитанники – самые преданные и верные друзья, из которых, кстати, в будущем получаются очень хорошие мужья и жены.

– А кого больше привлекает цирк – мальчиков или девочек?

– У нас в группе примерно поровну мальчиков и девочек, что нас очень радует.