Айрат Багаутдинов, поэт, культуртрегер: «Казанские поэты – народ консервативный»

Айрата Багаутдинова принято считать одним из наиболее ярких представителей казанской богемы. Пару лет назад он со своими единомышленниками (творческое объединение «Цыц») провёл в татарстанской столице Первый республиканский поэтический слэм – состязание стихотворцев со всего Татарстана. Успех превзошел все ожидания. О казанских поэтах заговорила широкая публика. Это позволило энтузиастам провести ряд успешных акций. Одни из них могли шокировать неподготовленного слушателя ненормативной лексикой или даже самим «фоном» (ребята, например, как-то раз устроили ночь поэтических чтений в анатомическом музее), другие, напротив, проходили вполне даже пристойно и академично.

Так или иначе, сейчас Айрат считает всю свою предыдущую деятельность суетой. Он именует себя арт-менеджером и по-прежнему намерен нести поэзию в массы. Мыслями о том, что этому мешает и может ли сегодня казанский поэт рассчитывать на всероссийское признание, Айрат поделился с корреспондентом 116.ru.

– Первый поэтический слэм был проведен при поддержке министерства культуры РТ. Но после этого, я слышал, ты зарёкся организовывать акции на государственные деньги...

– Мы написали письма министру культуры, министру по делам молодежи и спорта и в администрацию города. Минкульт был готов выделить часть суммы, которую мы просили, минмолодежи тоже выделило чуть-чуть, администрация отказала, сославшись на отсутствие средств. Но мы всё равно обрадовались: первый опыт – и уже такая удача! Увы, на практике оказалось всё намного сложнее. Оказалось, очень сложно эти деньги получить (огромная куча бумажной волокиты – сами знаете, что такое бюрократия в России), а еще сложнее за эти деньги отчитаться. Отчитывался я потом целых полгода.

– Если не секрет, о каких суммах шла речь?

– Минкульт нам дал 25 тысяч. Это была примерно половина того, что мы просили. Мы не были официально зарегистрированной организацией, возможно, тогда бы нам деньги просто закинули на расчетный счет. Но на регистрацию у нас ушло бы еще полгода. Поэтому деньги нам выдали только на то, за что можно отчитаться. На оплату дороги участникам, например. Вот после этого всего я и зарекся пользоваться поддержкой государства… В самих чиновниках, которые нам помогли, нет проблем. Проблемы есть в загроможденности системы, в бюрократических проволочках. Иной раз, когда речь идет не об очень больших суммах, дешевле просто – с точки зрения экономии и нервов – скинуться самим. Хотя хотелось бы, чтобы ситуация изменилась, чтобы стало проще находить деньги на подобные вещи.

– Насколько я понимаю, ни один из ваших поэтических вечеров так и не окупился...

– А это вообще было чисто альтруистическое начинание. Мы тогда делали только бесплатные мероприятия. Нам казалось, что поэзия недостаточно привлекательна для публики, чтобы за неё еще и платили. Это же не музыкальный концерт. Правда, я потом провёл и платное мероприятие. Мы задумывали такой проект «Поэты на бартер». Хотели привозить в Казань поэтов из других городов, чтобы они потом привозили нас к себе. В итоге только с Нижним Новгородом, с которым у нас и без того были очень хорошие отношения, обменялись. Дальше дело не пошло.

– Они вас тоже свозили к себе?

– Ну как «свозили»? Идея с самого начала была такая: приезжайте, ребята, сами – дорогу мы вам оплатить не можем. Зато найдем площадку и сделаем промоушен, чтобы народ пришёл. А потом мы к вам на тех же условиях.

– И много народу пришло в Нижнем казанских поэтов послушать?

– Человек тридцать. Зато у нас на нижегородцев пришли только по билетам человек сто. И еще порядка пятидесяти – по личным контактам. Это потолок для кафе, в котором мы собрались. Там яблоку негде было упасть!

– Сто пятьдесят человек для поэтического вечера – это много? А вообще, в Казани велик интерес к поэзии?

– Есть определенная когорта интересующихся людей, и практически всех из них мы знаем по именам. То есть это такой большой междусобойчик. Правда, Первый республиканский поэтический слэм принёс свои плоды. По нашим оценкам, проходимость каждого дня (слэм длился три вечера) была порядка трехсот человек. Кто-то, наверное, приходил повторно, но не все же сто процентов. Неплохо для поэтического вечера. Тем более такой посещаемости нет ни в Питере, ни в Москве. Это я как человек, поездивший по подобным мероприятиям, говорю. В столицах посещаемость таких вечеров составляет порядка 30-50 человек. И это при том, что сейчас многие поэты – особенно в столицах – пытаются превратить свои выступления в перформанс, смешивают стихи с электронной музыкой... Мы, казанцы, более консервативны.

– Но ведь у вас, кажется, тоже был подобный опыт...

– Мы тоже искали разные синтетические формы. Но это – по крайней мере для меня – дела давно минувших дней. Я считаю, что это всё суета. Сегодня я консервативный человек, и главное для меня в поэзии – развитие поэтического ремесла и накопление культурного багажа. Поэтому ныне я идейный противник слэмов, видеопоэзии, всех синтетических форм. Хотя, наверное, казанским поэтам кажется, что участие в местных поэтических мероприятиях – это нормальная форма существования для человека, пишущего стихи.

– Может ли казанский поэт рассчитывать на всероссийское признание?

– На него сегодня не могут рассчитывать даже москвичи и питерцы. На него сегодня вообще поэт не может рассчитывать. Если только чуда не произойдет. Хотя я будучи идеалистом уверен, что хорошая работа всегда приносит свои плоды.

– Иногда вы выбирали для своих слэмов, мягко говоря, не вполне традиционные места. Например, анатомический театр. Жутковато не было?

– Это был не слэм, а довольно академическая читка. Просто читали друг за дружкой – и всё.

– Неужели место совсем не давило?

– Тогда мне это было интересно. Сегодня я бы там мероприятие делать не стал. Не потому что я боюсь этих вещей. Просто есть некоторые пределы.

– Ну а что ты сегодня считаешь для себя приемлемым?

– У меня есть большая мечта. Мне хочется в Казань привозить знаковые фигуры современной русской поэзии. Понятно, что это окупить невозможно. Более того, я даже считаю, что это должно быть бесплатно, как было со слэмом, – чтобы привлечь как можно больше людей. Но при этом нужно потратить много денег на рекламу, потому что без этого никто не придёт. Кто сегодня в Казани знает тех же Чухонцева, Кушнера и Кибирова? Надо писать заявки, искать гранты, просить помощи у фондов, государства, спонсоров... Хотя насчет спонсоров не уверен. Аудитория маленькая, малообеспеченная. Разве что только тот факт, что деньги придется потратить относительно небольшие, может их как-то соблазнить...

Есть два способа нести культуры в массы. Первый – пытаться заработать деньги на культуре, организовывая коммерческие мероприятия, а можно делать вещи, которые полностью соответствуют твоему мировоззрению, но обречены на провал. И вот в этом случае без поддержки государства или спонсоров не обойтись. Правда, у меня складывается впечатление, что власти не нужен культурный народ. Ведь бескультурным народом проще управлять.

– Не берусь судить о поэзии, но в целом у нас в Казани, по-моему, грех жаловаться на отсутствие культурных мероприятий...

– Есть официозная культура, которой государство покровительствует. Ну а культуру, идущую «снизу», андеграундную, артхаусную поддерживать не считают нужным.

– Джаз, рок – это тоже официоз?

– Нет, но у джаза, например, в сравнении с поэзией, намного шире аудитория. Поэтому его легче продвигать «снизу». А фестиваль «Сотворение мира» после высокой планки, заданной в самый первый раз, постепенно скатывается в очередное ярмарочно-площадное развлекалово с кучей пива и всего сопутствующего. Действительно ли власти думают о мире и дружбе народов, проводя его? Сомневаюсь. Хотя первый фестиваль действительно привлек очень много народа из других городов. Можно было наладить культурный обмен, которого пока не хватает. Но опять же в нашей стране, когда инициатива исходит «снизу», есть шанс создать себе дополнительные проблемы.

Мои нижегородские подруги организовали Клуб русской культуры для иностранцев. Делают еженедельные лекции. Ненавязчиво рассказывают про Новый год, гопников и другие явления сугубо российского быта. В феврале они организовали фестиваль против ксенофобии и расизма, где предложили людям разных национальностей провести уроки своего языка и представить культуру своей родины, как кто может. Чем плоха инициатива? Но девушки провели фестиваль и заработали проблемы с ФСБ. Чекисты усмотрели во всем этом признаки экстремистской деятельности.