Игорь Шолохов, руководитель Казанского правозащитного центра: «Уполномоченный по правам ребенка в РТ должен был хоть какое-то «Мяу» сказать по теме школьных поборов»

Продолжают жаловаться на школьные поборы татарстанские родители. По мнению Игоря Шолохова, в такую ситуацию директоров и учителей поставило вышестоящее начальство, и в дело уже впору вмешаться аппарату уполномоченного по правам человека. Собеседник 116.ru обозначил и ряд других болевых точек. Например, прокомментировал претензии правозащитников к работе скорой помощи в Казани. Как оказалось, опаздывает неотложка в татарстанской столице не только из-за пробок.

Заявки дошли до «скорой» через 3 часа

– Игорь Николаевич, давайте разберемся с обращением в прокуратуру по поводу опозданий скорой помощи. Как вы считаете, способна ли «скорая» ускориться? Ведь к опозданиям могут привести объективные причины: пробки, отсутствие вежливости среди водителей и т.д.?

– Тот ответ, который мы получили из прокуратуры, как раз говорит о том, как скорая помощь приезжает и почему она приезжает несвоевременно. Речь идет о недостаточности коммуникации внутри системы вызова скорой помощи. Ситуация такова: два человека звонили в «скорую». Условно говоря, позвонили они в 14 часов, а сигнал в фельдшерскую бригаду был передан около 18 часов – через 3 часа. Фельдшерская же бригада доехала за 10 минут, и это нормально. Но почему с момента поступления звонка на станцию скорой помощи оператору до передачи этого вызова в фельдшерскую бригаду проходит такое количество времени – вот это вопрос.

И тут пробки ни при чем. Конечно, я думаю, непросто ездить каретам скорой помощи по нашим дорогам и с нашими водителями, которые ведут себя недружелюбно: не пропускают машины экстренных служб, не дают возможности проезда во дворы или еще куда-то, ставят свои автомобили в различных местах, где им удобно.

Школьные поборы: ничего не изменилось

– Вы продолжаете следить за ситуацией со школьными поборами? Уменьшилось ли количество жалоб родителей учеников, после того как проблема получила широкую огласку?

– Не уменьшилось. Более того, благодаря СМИ все узнали, что горячая линия по поборам заканчивается 10 сентября, и родительские собрания, конференции, благотворительные фонды и прочие мероприятия были перенесены на более поздние даты. Для того чтобы школам не попасть в черный список и не быть подвергнутыми проверкам. Но родители звонят до сих пор и говорят, что продолжаются сборы на учебники и фонды класса, школы. И всё против добровольного волеизъявления, поскольку им (родителям. – Прим. авт.) это не нравится. Ситуация не меняется.

Мы пытаемся консультировать и разъясняем, что требование о сдаче денег уже не считается добровольным. В принципе, вы можете не платить, и вас не должны ни в коем случае третировать, как-то над вами издеваться, выставлять посмешищем и прочее. На следующей неделе одна мама семиклассника, пока не буду говорить какой школы, обещала прийти к нам с записью речи классного руководителя, который в течение получаса говорила на родительском собрании, настаивала на том, чтобы были сданы эти деньги. К сожалению, учебе не уделяется никакого внимания. В частности на классных часах, и я тому свидетель, речь идет о чем угодно, только не об учебном процессе.

– В таком случае почему школы продолжают гнуть свою линию?

– Сейчас не хочется обвинять учителей и директоров. Они поставлены в такую ситуацию вышестоящим начальством. Они вынуждены прибегать к помощи родителей для обустройства школы, либо деньги им не дают, либо создается такая ситуация, когда любой запрос денежных средств на нужды школы карается сверху. «Если к нам обратился, значит плохой руководитель, значит не можешь работать с родителями, с тем контингентом, с которым ты общаешься».

Суд над судьей близится

– 26 октября стартует процесс над судьей Эдуардом Солдатовым. Ваше мнение: достаточно ли у обвинения доказательств по этому делу. Нет ли подозрений, что экс-судья может получить не самое суровое наказание?

– Дело будет рассмотрено в особом порядке, потому что Солдатов признал свою вину. Потерпевшие, в данном случае родители погибшего Марата, могли согласиться или не согласиться на особый порядок. Они согласились. Потому судебное рассмотрение не будет сводиться к изучению собранных доказательств. Будет рассматриваться отношение сторон дела к особому порядку и приговор, всё. Солдатов свою вину признал полностью, и максимальный срок наказания не может превышать 2/3 от предусмотренных законом. Я не исключаю даже, что срок будет условным.

– Можно говорить о том, что согласившись на особый порядок, семья потерпевшего совершила ошибку?

– Это их выбор. Какая у них была внутренняя мотивация, я судить не могу. Но мы прекратили свое участие в этом деле, потому что считаем: государство обеспечило средства эффективной правовой защиты потерпевших. Все необходимые длительные процедуры, от возбуждения уголовного дела до передачи в суд, были выполнены.

Как работают отцы-командиры

– Практически каждые полгода становится известно о неприятных или трагических случаях с татарстанскими призывниками в армии. Почему мы постоянно слышим об издевательствах и даже расправах в вооруженных силах?

– Это проблема любого региона, из которого молодые люди уходят служить – они попадают в некомфортную среду. Все это усугубляется отношением к ним дедов и командования, настроенного обязательно «сломать об колено» психику новобранца. Иногда это связано с издевательствами и некими даже тюремными понятиями.

– Вы пытались анализировать причины такого явления?

– Причина в том, что офицерский корпус практически не уделяет внимания работе с молодым пополнением. Все это перекладывается на плечи старослужащих.

– В правительстве РТ говорят о том, что следят за своими призывниками, чтобы они попадали в более-менее благополучные части.

– Я помню случай несколько лет назад, как Равиль Муратов увез из воинской части наших призывников, где над ними издевались, били. Но не всех увезешь на своем самолете. Неважно, из какого региона призывник, главное, чтобы он занимался боевой подготовкой, а не стирал носки старослужащим.

– Как продвигается дело с призывником Николаем Морозовым, которого в воинской части в Алтайском крае выкинули из окна?

– Насколько нам известно, он уже опознал четверых человек: троих, которые его избивали, и одного, который при этом находился в помещении и, скорее всего, он будет свидетелем. Вообще, я встретил недавно человека, у которого в этой части служит знакомый. И он пишет письма, в которых рассказывает, что в этой части творится кошмар. Высшему командованию, которому подчинена эта часть, следует разобраться, что там делают отцы-командиры, как они работают.

– Тяжело ли работать правозащитникам с военной прокуратурой, когда происходят подобные случаи?

– В отличие от гражданских следственных подразделений СК, военные следователи мотивированы на то, чтобы довести дело до конца. Уголовное дело расследуется, проводятся все необходимые действия, и оно практически как конфетка уходит в суд с обвинительным заключением. Поэтому военно-следственные органы отличаются дисциплинированностью. С гражданскими не всегда так.

«Явно права ребенка нарушаются»

– Как вы можете оценить обстановку с соблюдением прав человека в Татарстане?

– Например, в исправительных учреждениях дела обстоят не так хорошо, как хотелось бы. Учреждения УФСИН являются довольно закрытыми, и осужденные, находящиеся там, полностью зависят от воли своей администрации. Там по-прежнему происходит произвол должностных лиц, которые злоупотребляют своими полномочиями и нарушают права осужденных. Да, в исправительных учреждениях содержатся не самые лучшие люди, но они люди, их права должны соблюдаться.

– Видите ли вы работу уполномоченного по правам человека в Татарстане? Есть ли отдача от этого аппарата?

– Я могу ответить вашим же вопросом: а вы видите или слышите? Взять хотя бы тему школьных поборов: явно права ребенка нарушаются. Уполномоченный по правам ребенка должен хоть какое-то «Мяу» сказать. Да и Сария Сабурская (уполномоченный по правам человека в РТ. – Прим. авт.) – блюститель прав человека – тоже должна сказать свое слово. Но я, честно говоря, ни разу ее не слышал.

– Сколько сейчас обращений от Татарстана находится в Страсбургском суде, и какова их судьба?

– Нашим центром всего было подготовлено 10 жалоб. Мы сейчас имеем уведомление о том, что они поступили в Страсбург, им присвоен уникальный номер. Пройдет ряд процедур, после которых жалоба в составе суда будет рассматриваться по существу. Процесс этот очень небыстрый. Первая наша жалоба ушла туда в 2007 году, и до сих пор мы не имеем сведений, какое движение там происходит. Срок рассмотрения жалобы – около семи лет. Пока мы в процессе ожидания. Насколько мне известно, сейчас там порядка 100 тысяч жалоб. Причем четверть из них из России.