«Жене теперь только молиться и ждать меня»: репортаж из мобилизационного пункта в Казани

Уже больше недели вся страна живет в новой реальности. В прошлую среду в России началась частичная мобилизация. Даже тогда у одного из сборных пунктов Казани — говорить название места или его адрес по закону мы не имеем права — была, можно сказать, тишина. Ничто не привлекало внимание горожан: были лишь привычные за многие годы танк на входе и дежурный. Но теперь решетчатый забор, который на взгляд обывателя носит скорее декоративную функцию, показывает новую реальность: сотни мобилизованных, развернутые на газоне палатки и непрекращающийся поток автобусов с пассажирами-мужчинами. Журналист сайта 116.RU Дарья Елисейчева прошлась вдоль забора и пообщалась с теми, кто там оказался и вот-вот окажется по другую сторону. Все подробности — в ее репортаже.

Мой путь к сборному пункту начался в паре сотен метров от него. Там расположена парковка, которая в обычные дни похвастаться высокой популярностью точно не могла. Но в этот раз вся она оказалась заставлена большими автобусами, причем все они были с башкирскими номерами. Рядом то и дело появлялись мужчины: одни отходили покурить до ближайших кустов, другие делали это прямо у входа в автобусы. Настроение у всех было разное: кто-то стоял группами, прерывая хохот лишь на затяжку сигаретой. Кто-то, наоборот, стоял в гробовой тишине.

Я подошла к парням, которые громко смеялись. Они оказались еще и разговорчивыми. Один из них, на вид лет 35, представился Аязом. Он рассказал, что все приехали в Казань из Башкирии, настроение достаточно боевое. На мой вопрос о возрасте мобилизованных, мужчины опять закатились громким смехом.

— У нас призывают чуть ли не всех подряд, но вроде до 45 лет. Сказали ехать, мы и поехали, не в тюрьму же нам садиться, — рассказал Аяз.

Другой мужчина, который почему-то упорно отказывался представляться, рассказал, что он никаких душевных терзаний не испытывает.

— Мне повестка пришла, я спокойно пошел, чего бояться. Не женат, слава Богу! Так что дома никто слезы на кулак не наматывает, — рассказал мужчина.

Другой поделился, что оставил дома супругу с двумя детьми.

— У меня двое сыновей дома, жена осталась. Плакала, когда провожала, пацаны мои еще толком ничего не понимают. А жене теперь только молиться и ждать меня, такая ваша женская доля, — с грустью сказал мужчина, который до этого смеялся чуть ли не громче всех.

Я пожелала всем скорейшего возвращения живыми и здоровыми и ушла, перекрестив. Я совсем не верующая, не молюсь и в церкви не хожу, но в этот раз рука сделала всё сама. На момент улыбка с лиц мужчин пропала, они смотрели на меня будто с надеждой. От этих взглядов по телу пробежал холод, стало не по себе. Тогда я еще не знала, что эти взгляды и это чувство сегодня будут моими частыми спутниками. Отойдя пару метров, мужчины снова захохотали своими низкими голосами.

Следующим на моем пути встретился мужчина, который курил прямо у автобуса. Он был хмур, и казалось, что говорить с посторонним точно не станет. Я ошиблась. Мужчина на вид лет 50 с глубокими морщинами поднял на меня добрый взгляд. Он представился Сергеем и рассказал, что приехал из Башкирии.

— Я водитель, привез к вам наших парней мобилизованных. Только из одного района тут человек 100, из других районов, наверное, примерно по столько же привезли, — рассказал Сергей.

На вопросе о том, готов ли он сам к частичной мобилизации, мужчина ответил коротко и ясно:

— Призовут — пойду. У меня другого выбора нет. Бегать я не собираюсь. Но пока надеюсь на свой возраст, — поделился Сергей.

Поговорив с ним, я пошла дальше к сборному пункту.

Здесь немного отвлечемся. Увидев своими глазами и десяток огромных автобусов с номерами соседнего региона, и поговорив с мужчинами, которые рассказали, откуда и зачем приехали, я обратилась в пресс-службу военного комиссариата Татарстана. Было интересно, почему мобилизованных из Башкирии, а именно так мне представились сразу несколько мужчин, привезли именно в Казань. И вот какой ответ я получила:

— Автобусы в Казань прибывают из муниципальных военных комиссариатов. Возможно, кабинет министров заключил договор с какой-то организацией, которая находится на территории Башкирии, но и рядом с муниципалитетом Татарстана, — рассказали мне в пресс-службе военного комиссариата нашей республики.

Я переспросила еще раз: «Везут ли в Казань мобилизованных из Башкирии?»

— У нас своих (мобилизованных. — Прим. ред.) хватает, — четко ответили на том конце провода.

А в это время наши коллеги из UFA1.RU с таким же вопросом обратились к военному комиссару Башкортостана. И он подтвердил: мужчин из региона отправляют на подготовку в том числе в Казань.

Тем временем я продолжила путь к сборному пункту. Я шла по обычному тротуару, расположенному в паре метров от решетчатого забора. Происходящее за ним было видно как на ладони. В этот раз, по моим наблюдениям, на военном объекте было куда больше народу, чем обычно. Одни как будто не понимали, куда идти и что делать, другие, наоборот, казалось, живут обычной жизнью и чувствую себя здесь как рыба в воде.

Непривычно выглядят палатки, которые стоят рядом с хоккейной коробкой. Раньше я их здесь никогда не видела, хотя прохожу тут часто. На трибунах сидели мужчины с баулами и в разной одежде. Издалека невозможно рассмотреть их лица.

Пройдя чуть дальше, я увидела завораживающую картину: вдали, прямо за каким-то невысоким строением, у забора стоит мужчина в военной форме и с оружием. По эту сторону забора стоит молодая девушка с коляской, а в ней сидит малышка на вид месяцев 7. Девушка сначала передала пакет с едой, а потом поднесла к забору дочку. Парень обеих по очереди поцеловал, попрощался и направился ко мне. Он видел, что я делаю фото.

— Девушка, это режимный объект, вы не можете фотографировать происходящее, — строго сказал мне он.

На вид парню лет 18–20. Он старался говорить грозно, но голос то и дело задирался вверх. Я сделала комплимент, сказав, что девчушка в коляске — маленькая красавица. Парень с ружьем растаял на глазах.

— Удали, пожалуйста, хотя бы мои фотографии с девушкой и дочкой. Если это где-то всплывет, мне *****. У нас теперь тут еще строже всё стало, — попросил военный.

Я перечить не стала и сразу удалила снимки. Подставлять его у меня и правда нет желания. Парень будто еще больше подобрел. Он понял, что я здесь делаю, и сам продолжил диалог.

— У меня чувство, что я лотерейный билет вытянул. Мне учиться тут еще несколько лет, так что меня забрать точно не должны. Смотрю на мужиков, на их испуганные взгляды… Сразу о дочке вспоминаю. Тут она хотя бы меня видит, девушка с ней приходит раз в несколько дней. Я понимаю, что сам себе такую профессию выбрал. Но это не отменяет страх, — рассказал военный.

Он посоветовал мне больше не снимать то, что происходит за забором, и, взяв свой бумажный пакет с бургерами, удалился. Я пошла дальше.

Чуть дальше, рядом с забором, стоит небольшая трибуна, а у нее опять мужчины. Они в обычной гражданской одежде и без оружия, курят. Я почему-то замерла. Их лица были суровыми. И также сурово они по очереди начали поднимать взгляд на меня. Ощущения были похожи на те, что я испытала на парковке: опять стало не по себе, пробежал холод и что-то внутри меня съежилось. И я опять, не понимая, что делаю, перекрестила парней. Их взгляды резко подобрели, они показали мне рукой знак, который я сочла как «прорвемся». Я продолжила путь, а парни снова опустили глаза в пол.

В этот момент мимо меня проехал ярко-красный автобус, который я приметила еще на парковке. Надпись на салоне гласила: «Сибайское концертно-театральное объединение». Оттуда вышли хмурые мужчины с огромными сумками. Я почувствовала себя героем фильма Алексея Балабанова. Его картины мне всегда казались страшными, некоторые сцены смотрела, зажмурив глаза. Если бы и от жизни можно было зажмуриться, сейчас непременно воспользовалась бы такой возможностью.

А парни всё выходили и выходили из автобуса. Они прощались с теми, кто пришел проводить, и шли к КПП. Женщин рядом почти не было. Наверное, поэтому вокруг стояла тишина, которая изредка прерывалась смехом. Но и в нем чувствовалось что-то нервное. А я стояла и смотрела на этих парней. Думала о том, сколько судеб перевернулось всего за одну неделю.

Мои размышления прервал мужчина в полицейской форме лет 40. Оказалось, я стояла прямо на дороге, и он пришел меня отвести на тротуар. Признаться честно, такого участия и заботы от полицейского я не ожидала. Как оказалось, он решил, что я пришла проводить кого-то из близких. Я легенду поддержала.

— Не переживай, милая. Вернется, обязательно вернется. Сейчас их обучат и отправят уже с каким-никаким опытом. А там вдруг повезет и на какое-то хорошее место попадет. Ты, главное, верь и его подбадривай. Ему сейчас еще сложнее, — сказал полицейский.

Сказать, что я обалдела, — ничего не сказать. Не привыкла я к участию и заботе со стороны силовых органов. Полицейский представился Рустамом.

— Вас-то хотя бы туда не отправят? — спросила я.

— Думаю, отправят, просто вопрос времени. Но мне кажется, что нас как раз первыми и надо туда отправлять. Мы в хорошей физической форме, с оружием на «ты», нас хотя бы обучать не надо. А то ваших мужей привозят, а они автомат в последний раз держали в руках лет десять назад. Я готов к повестке, — поделился Рустам.

Он аккуратно показал мне рукой на газон у забора, на котором стояли и даже лежали мужчины.

— Смотри, приехали мобилизованные. Эти пьяные в стельку, их внутрь не пускают, сказали, чтобы тут в себя приходили. Мужиков везут отовсюду, а они в дороге накидываются. И что делать с такими? — риторически спросил полицейский.

Я не ответила, потому что не знаю, что делать с такими. Кажется, я теперь вообще больше ничего не знаю. Между тем подъехал еще один большой автобус. Из него тоже начали выходить мужчины с сумками и пустотой в глазах.