«Она умерла, а я захлебывалась в крови»: история мамы, которая лишилась дочери из-за челнинских врачей

Алена вместе с супругом на протяжении 4 лет готовились стать родителями. Женщина сдавала все необходимые анализы, проходила обследования. И вот в 2021 году пара наконец-то услышала хорошие новости — у них будет ребенок. Спустя несколько месяцев будущие родители узнали: у них будет здоровая девочка. Алена с супругом даже выбрали ей имя — Дарина.

Но неверные действия медиков перечеркнули радость родителей, разрушив несколько жизней и отняв еще одну. В феврале этого года Алена легла в больницу. Со дня на день она должна была родить дочку. Но в итоге сердце Дарины остановилось во время родов, а сама Алена едва не умирала от боли, пока медики не знали, что с ней делать.

Публикуем полную боли историю Алены.

«С чего ты вообще взяла, что тебя должны кесарить»

— Моя малышка Дарина умерла в перинатальном центре в Челнах. Мы готовились к этой беременности 4 года. У меня тогда было наследство, и все эти деньги я пустила на будущего ребенка. Даже мой казанский врач тогда удивлялся той кипе бумажек с анализами, что у меня накопилась. Я не пропускала ни одного обследования. Тогда мы с мужем еще могли это себе финансово позволить.

Несмотря на все наши старания, беременность у меня была тяжелая — низкая плацентация, неоднократные кровотечения, дочка была крупная плюс всё усложнял мой сахарный диабет. В общем к концу беременности мне поставили диагноз «умеренная преэклампсия» (осложнение беременности высоким артериальным давлением. — Прим. ред.). С последним кровотечением я даже лежала в казанской больнице. Там мне написали, что рожать я могу в стенах РКБ. То есть в Челнах мне должны были дать направление на роды в Казань. Но этого не сделали. По итогу я была вынуждена рожать в Челнах.

Мое плохое самочувствие началось с 15 февраля, незадолго до срока родов. У меня было высокое давление. Я пришла в больницу, где мне дали экстренное направление на 22 февраля в перинатальный центр. Но 22-го меня не положили в больницу, сказав, что 23-го — праздник. Лучше прийти 24-го. Однако в больницу я попала 23-го в ночь. Уже с отхождением вод.

Все говорили, что с высоким давлением мне будут делать кесарево, потому что сама я родить не смогу. Несмотря на показания, кесарить челнинские врачи меня не стали, пустили в естественные роды. Я тогда спросила, почему. Мне ответили: «С чего ты вообще взяла, что тебя должны кесарить. Сама родишь». В процессе, разумеется, возникли сложности, роды начали стимулировать. Мне дали таблетку, чтобы шейка матки открывалась. Но этого делать, судя по всему, было нельзя. У меня пошла отслойка плаценты. Ребенок начал задыхаться.

«К утру я проснулась буквально по шею в крови»

Потом мне стало плохо. Я помню, как меня трясло. Поднялось давление. Тогда вызвали реаниматолога. Но и тот упускал бесценное время нашей Дариночки. Он говорил, что не знает, что делать. Помню, предлагал мне эпидуральную анестезию, чтобы я схваток не чувствовала. Но на тот момент я уже ничего не понимала. Была только невыносимая боль в животе.

Потом позвали второго реаниматолога — постарше. Он посмотрел на меня, сказал снять еще раз пульс у ребенка (КТГ), и если там обнаружат нарушения, он заберет меня в операционную на кесарево. Когда начали делать КТГ, пульса у моей дочери уже не было. Меня экстренно забрали на операцию.

Когда достали мою девочку, она была уже мертвой. Но сердце завести удалось. Пока я лежала там в бессознательном состоянии, насчитала, что адреналин Дарине кололи 4 раза. Потом ее забрали в реанимацию. Но там наша девочка прожила только 2 дня. Как потом выяснилось при вскрытии, она тогда была в очень тяжелом состоянии. Оказалось, что у нее был отек мозга, легкие тоже поражены, почки были не красные, как должны быть, а белые. То есть они отказали полностью.

Но история на этом не закончилась. Она получила продолжение уже в бесчеловечном обращении со мной после родов. Я была в тяжелом состоянии, меня никто не наблюдал. В палате, после реанимации, у меня открылось кровотечение. К утру я проснулась буквально по шею в крови. Я написала о том, что меня никто не проведал, своему казанскому врачу. Он ответил, что нужно срочно звать доктора.

Я попросила помощи, пришла врач, которая оперировала, сделала ручной осмотр матки. После ее осмотра кровотечение усилилось. Я позвала врача, на что мне сказали, что кровоостанавливающих препаратов в больнице нет. У меня был шок. Дрожащими руками я набирала мужу сообщения, просила купить нужный препарат. Только когда он принес лекарства, мне сделали укол, чтобы остановить кровотечение.

К тому же после операции мне должны были колоть антибиотики, но у меня аллергия на один из них, и врачи побоялись подбирать другие. Так, я не получила никаких препаратов. Сейчас у меня проблемы со здоровьем: анемия из-за того, что после родов я потеряла много крови, и воспаление матки. То, что я там пережила, врагу не пожелаешь.

Подлог документов и отписки от Минздрава

Разумеется, так просто я всё это не оставлю. Сейчас я продолжаю бороться за справедливость. На данном этапе смертью моей дочери занимается Следственный комитет. Они отправили на экспертизу все документы, предоставленные больницей. Но сейчас открылись новые подробности. Оказывается, врачи подделали документы. Я это выяснила, когда нас ознакомили с показаниями медиков.

В Следственном комитете тоже выявили ряд нарушений. Первое — на пленке КТГ не стоит время. Самое интересное, что врачи утверждают, будто КТГ мне сделали в самом начале родов. И тогда же они меня экстренно забрали в реанимацию. Но такого не было, я несколько часов пыталась родить сама, теряя драгоценное время и жизнь дочери. На операцию меня положили, когда у Дарины уже не было пульса.

Второе нарушение в том, что врачи утверждают: якобы мне провели обследование 22 февраля, когда я с недомоганиями обратилась в больницу. Они якобы взяли анализы, измерили мое давление. А по факту меня в тот день просто отправили домой, не желая заниматься мной в праздник. Следователю я на это указала, она сказала, что нужно ждать результата экспертизы документов, мол, откуда я знаю, что врачи написали именно так. К тому же, оперировавший меня врач на допросе говорила, что никаких ручных осмотров мне после операции она не проводила. Это тоже ложь.

На данном этапе я нашла адвоката, который занимался похожим случаем в Екатеринбурге. Пока он, смотря на все документы, говорит о том, как же всё небрежно происходит в Набережных Челнах. По его словам, надеяться не на что. Я еще и к депутатам обращалась. К Когогиной (Альфия Когогина — депутат Госдумы от Татарстана, супруга гендиректора КАМАЗа. — Прим. ред.). Мне обещали в Минздрав какой-то депутатский запрос отправить, но пока нет ответа. Но от Минздрава приходили письма. Вот пришло уже второе. «Вам была оказана медицинская помощь», — говорят, и всё.

Скажу откровенно, первый месяц мне, конечно, звонили из больницы, приглашали сдавать анализы. А теперь про меня будто забыли, мол, как хочешь, так из этого состояния и выбирайся. А я сейчас не могу себе позволить даже анализы сдать, которые не делают в государственных поликлиниках. Например, МРТ головного мозга, которое мне необходимо после этих родов. И если бы мне хотя бы выписали направление на бесплатное МРТ, но нет, никто не считает, что они виноваты.

Недавно я ходила на встречу с главврачом перинатального центра Маратом Насыбуллиным. Ответы на свои вопросы я так и не получила, он сказал, что специалистов своих в обиду не даст. Но я к ним пришла с живым здоровым ребенком, а ушла без него. Моя девочка умерла в стенах этого центра, и ответственны за это врачи.

Редакция 116.RU отправила запрос в республиканский Минздрав, но оттуда его перенаправили в Камский детский медицинский центр, где и произошла эта история. В КДМЦ ответили, что по данному случаю был проведен «всесторонний врачебный разбор младенческой смертности с участием профессора кафедры акушерства и гинекологии». На этом ответе и остановились, сославшись на то, что остальная информация конфиденциальна.

Но Алена предоставила нам ответ челнинского центра. Единственное, как учреждение смогло ответить за случившееся, — написать, что необходимая помощь нашей героине была оказана, и принести соболезнования в одну строчку бумажного листа.