«Он не знал, что приехал домой умирать»: жительница Казани — о том, как чуть не потеряла обоих родителей из-за рака

Раньше мне казалось, что рак — это что-то далекое, страшная болезнь из грустных фильмов. Или одна из тех, что показывали по телевизору, когда проводили сбор средств для больных онкологией. Но это было раньше. До того, как рак пришел в мою семью.

Привет, я Лина, журналист 116.RU, и пять лет назад рак забрал у меня папу, а спустя пару лет чуть не забрал маму. Именно в международный день борьбы с онкологией мне хочется рассказать свою историю.

Январь 2020 года. Буквально на днях мне исполнилось 22 года. Совсем взрослая. Я спешу на пары, но по привычке решила позвонить маме. Она рассказала, что они с папой собираются ехать в больницу, потому что утром он кашлял кровью. Но ведь папа курит уже больше 35 лет. В больнице говорят, возможно пневмония, и дают направление в туберкулезное. Убедиться.

Папа приезжает ко мне в Казань, чтобы пойти в больницу. А мама попросила меня сходить с ним, проследить, чтобы не заблудился. Помню, я так злилась: «Взрослый же дядя, неужели сам не доберется». Но всё равно поехала.

Один врач, другой врач, третий. Так мы проходили по кабинетам больницы неделю. Пока в одной из комнат онкологического диспансера нам не озвучили страшный вердикт: «Рак легких, третья стадия». Папа не совсем понял, что ему сказал доктор, а я не хотела в это верить.

Февраль 2020 года. Приезжает мама — наша свежая голова и молниеносная реакция. Решено лечиться. Проходим обследования, чтобы начать делать химию. Врачи находят еще один рак — в поджелудочной. Нет, это не метастазы, а совершенно другой рак. Да, вот такой он «везунчик».

Папа начинает угасать. Не сразу и не быстро. Но сил уже не так, как раньше, отдышка появляется быстрее, да и аппетит уже не тот. Только вот курить всё так же хочется.

Март 2020 года. Врачи говорят, что папа слишком слаб для химии, ему нужно подлечиться. Посоветовали клинику в Москве. Хорошую, платную. Нужно больше полумиллиона. У нас таких денег нет.

Приходит время сказать о болезни вслух и попросить о помощи, поэтому мы открываем сбор денег в соцсетях. Честно говоря, особо не рассчитывали на это и были готовы ждать столько, сколько потребуется. Но нужную сумму собрали буквально за пару дней. Я до сих пор с трудом в это верю и невероятно благодарна всем откликнувшимся.

В Москву поехали только мама и папа. А мы с сестрой продолжили учиться и работать, чтобы хоть как-то отвлечься. Только вот это не очень удавалось. Помню, я расплакалась прямо во время одной из пар в университете от сообщения дяди, что я нужна маме и надо ехать в Москву.

Я прилетела тем же вечером, чтобы побыть с мамой и папой. Он так похудел. И был так рад меня видеть. А мама рассказала, что нужно придумать, как везти его домой. Потому что в клинике ему помочь уже не могут. Самолета папа бы не выдержал, поэтому везли на поезде, выкупив всё купе. Дальше еще пару часов полулежа на машине. Домой.

Папа не знал, что приехал домой умирать. Мы ему не сказали. Он думал, что ему нужно чуть-чуть подлечиться для химии. Ну а я не хотела этого принимать. Я ругалась с мамой и бабушкой, когда при еще живом папе они обсуждали, в чем его будут хоронить. Это было неправильно.

С момента приезда домой до смерти папы прошло 1,5–2 недели, не больше. Но они как будто тянулись вечность. Мы спали по очереди, по ночам дежурили у его кровати, любой выход из дома был наполнен тревогой «вдруг вот сейчас его не станет, а я не там», вздрагивали от любого телефонного звонка. Всё закончилось в обед 24 марта 2020 года. Папа просто уснул. Тихо и спокойно. Ему было 44 года.

В тот же день я выбирала папе гроб и крест на могилу, заказывала цветы и помогала маме с организацией поминок. 22-летняя девчонка. А еще тогда была первая ночь, когда я смогла выдохнуть и поспать.

Дальше похороны и карантин. Нас даже на кладбище не пускали. Но были вместе. Так и правда легче.

С тех пор не прошло и дня, чтобы я не скучала по папе. Он много работал, почти нигде не был, кроме родного города, и так и не решился набить татуировку, о которой мечтал с юности. Но зато нам с сестрой он смог подарить папу. Доброго, любящего и смешного. Он не помогал нам с уроками, потому что сам учился на тройки, но научил нас водить машину, прыгать с лодки и бить мальчишек в нос, если они будут задираться. А еще он был рядом. И этого всегда было достаточно.

Кажется, больше всего папин уход ударил по маме. Они очень любили друг друга. Первый год она почти никуда не ходила, кроме работы. Но несмотря на это, всегда была рядом с нами. Иногда я слышала, как она плачет…

Потихоньку всё начало налаживаться, мы жили обычную жизнь. По крайней мере, мне так казалось. В начале 2023 года я узнала, что мама не хочет жить. Я не помню, где мы были и как пришли к этому разговору, но эту фразу помню, как будто только что ее услышала. Сердце сжималось от ее слов, от того, что она несчастна.

А в апреле всё того же 2023-го мы случайно узнали, что у нее рак легких. Тоже. Врач предложил два варианта: понаблюдать, потому что была первая стадия, или удалять хирургически. Ни минуты на раздумья — операция.

Отрицание. Торг. Принятие. Но времени задаваться вопросами не было, нужно было поддержать маму.

Май 2023 года. Рано утром мы с ней приехали в больницу ложиться в стационар. Операция должна была быть через пару дней. Я коротала время, читая статьи в интернете о том, как люди живут после удаления части легкого.

В день операции я с самого утра сидела и ждала, когда ее переведут из реанимации в палату и я смогу прийти к ней. Всё еще не верила, что ей отрезали кусок органа. Как в песне поется? «Пожалуйста, не умирай, или мне придется тоже…»

Операция прошла хорошо. С неделю мама пролежала в больнице: я приходила туда почти каждый день. И в один из таких дней, снова собираясь туда, я вдруг поняла, что у мамы был рак и она могла умереть. Я могла потерять родителя. Снова. Тут все сдержанные от ответственности чувства «пробили плотину», и меня накрыло. В тот день я так и не поехала в больницу.

После выписки были месяцы реабилитации: работа с дыханием, физические упражнения — и заново привыкать к бытовым делам, потому что первое время ей почти ничего нельзя было делать. И тогда у мамы внутри что-то перевернулось: она поняла, что хочет жить эту жизнь. Начался долгий путь к «выздоровлению».

Сейчас, спустя почти два года, она строит планы, переехала в другой город, сменила работу и мечтает об отпуске на море. Но всё так же скучает и любит папу.

И я люблю тебя, пап.