Рашит Ахметов, председатель республиканского отделения ДПР: «Муртазин всех нас дискредитировал»

Казалось бы, скандальная шумиха вокруг слухов о смерти президента РТ улеглась. Однако то, что казалось точкой, было всего лишь запятой. Теперь центральная фигура информационной войны – бывший пресс-секретарь Минтимера Шаймиева Ирек Муртазин. Мало кто из официальных СМИ не прошелся на его счет, а в местных теленовостях теперь принято упоминать его не иначе как «тот самый блоггер». Свое мнение об этом первом в своем роде прецеденте, равно как и о свободе слова в республике, критике власти и миссии прессы рассказал в интервью 116.ru председатель республиканского отделения ДПР, редактор газеты «Звезда Поволжья», ведущий дискуссионного клуба «Казанская трибуна» Рашит Ахметов.

– Рашит Ракипович, вопрос короткий и простой: почему вы не просто осудили действия Ирека Муртазина по распространению слухов, но также в целом выступили как ярый его противник?

– Дело вот в чем. Почему сообщение Ирека Муртазина 12 сентября вызвало некое доверие? Известно, что он был пресс-секретарем Шаймиева. А во-вторых, никто не ожидал, что человек может, не проверив данную информацию, ее опубликовать. Информационное сообщество не от бабок, а именно от него услышало эту вещь. И она была подана достаточно профессионально. Желание любого журналиста – перепроверить. Более того, дело даже не в первом сообщении. Он же две недели подряд поддерживал все это. Почему, мол, Шаймиева не показывают? Хотя в первый же день было опровержение. Сам же мне он говорил – почему не привлекут человека, который может имитировать голос Шаймиева из команды «Четыре татарина».

Потрясла безответственность и его откровенная наглость. Почему-то он говорил, что Шаймиев должен 21 октября появиться. Я, например, знал, и депутаты Госсовета об этом говорили, что президент приедет после 26.

Прецедента такого на территории Российской Федерации не было. Ирек первым завоевал себе славу Герострата. Все мы смертные. У каждого есть близкие. Все с невольным трепетом относятся к смерти. Когда вандалы орудуют на кладбище, никто не может понять – что это за нелюди такие? Потому что есть суеверный ужас. И вот это ёрничество по поводу смерти без какого-то суеверного страха, оно, честно говоря, меня потрясло. Доктор наук Дамир Исхаков так выразился: политически можно критиковать Шаймиева, и, наверное, есть за что критиковать, как каждого человека и политика, но делать так, как Муртазин – это откровенное свинство.

– Если так, то в чем основа такого поведения, как вы считаете?

– Тут надо знать предысторию. Муртазин считает себя гением. Он любит всех поучать и думает, что его слова – это истина в последней инстанции. Дело тут не в свободе и не в демократии. Дело в человеческой порядочности и ответственности. То есть это чисто моральные оценки. Я по крайней мере думал, что он все-таки ответственный человек. Ну и книга мне его, собственно говоря, не понравилась. Многие вещи мне показались притянутыми за уши. Ну, хочется ему казаться супероппозиционером, с которым все считаются!

Мне приходилось с ним спорить. У него очень гиперболизированное мышление, он очень любит эффектные заявления, но они мне кажутся очень слабенькими, неинтересными. Он говорит, что вокруг него началась в СМИ истерия. Какая уж там истерия! Ну, выступил Аминов (руководитель ТНВ – авт.) пару раз. Выступили мы в нашей газете («Звезда Поволжья» – авт.). Выступили «Аргументы недели». То есть в принципе о нем особо не писали. Это скандал скорее виртуальный. Писала больше федеральная пресса, опираясь на фундамент, которым располагал Муртазин. Если бы не было этого – «бывший пресс-секретарь Шаймиева» – я думаю, никто бы на него просто не обратил внимания. И таких проколов было много, например, с ликвидацией поста президента летом (Ирек Муртазин в июне 2008 года написал о том, что пост президента в республике упразднят в ближайшее время – авт.).

История до сих пор продолжается. Завели на него уголовное дело, изъяли компьютер. Хотя я считаю, что это уже бюрократический перехлест. Вот это, может быть, добавило ему ореол мученика. А на что он надеялся? Что ему президент грамоту почетную вручит?

– Оппозиционное течение в Татарстане многие отождествляют именно с Иреком Муртазиным. А про вашу газету говорят – чуть ли не уникальный пример свободной прессы в регионе. По идее, вы находитесь в одном лагере. Как вы поддерживаете независимый статус, не переступая черту прямой конфронтации с президентом?

– Президента я давно знаю, еще с конца 80-х годов. Неоднократно с ним лично беседовал, когда он еще находился в партии. Он очень терпимый, толерантный и умный человек. Во-первых, он не является сторонником силового давления. Вот его окружение – оно может. Я знаю, что он читает нашу газету с большим интересом, и если вы находите убедительные аргументы, то он часто может соглашаться. Конечно, он тоже не свободен в своих действиях. Чем выше политик, тем меньше свободы. Но все равно он с интересом выслушивает оппозиционное мнение. Я не думаю, что он читает официоз. Если это доказательно, умно и интересно, то он может даже согласиться изменить свое мнение. Я думаю, чем объективней писать, тем больше будет успех издания. Ложные сенсации выдавать легко… Плохое называть плохим, а хорошее хорошим – достаточно сложно.

– Вы говорите об объективной критике. Один из критиков президента и в целом правящей элиты Татарстана – академик АН РТ Мидхат Фарукшин. Как вы думаете, его книга «Лицо и маска» объективна?

– Я думаю, в ней много субъективного. Думаю, под маской научности Мидхат Хабибович – крупный и интересный ученый (я бы его включил в пятерку лучших политологов России) – не напрягался. Он писал применительно к моменту. Понятно, что Шаймиева можно обвинить в штампах. Но пессимист пишет, что стакан наполовину пуст, а оптимист – что наполовину полон. То есть объективные факты можно трактовать по-разному. Да, и у Шаймиева много недостатков. Но Фарукшин выпустил довольно дежурную книгу. Она шаблонная, и, наверное, поэтому она и не пользуется большим уровнем цитируемости, не стала событием. Он мог бы написать гораздо интереснее. Может быть, здесь был и элемент заказа.

– То есть вы считаете, что можно в Татарстане критиковать, соблюдая при этом моральные принципы?

– Можно и нужно! Вообще функция прессы – критика. У нас просто есть официоз, который просто никто не читает, даже бюрократия. Есть встречающиеся в статьях элементы критики, но ее, конечно, должно быть больше. У нас пресса должна быть как на Западе – она должна быть негосударственной, независимой, критичной. Задача прессы – вскрывать массу недостатков и не бояться. Мы до сих пор боимся. Но сама система-то у нас феодальная, авторитарная. Настоящая буржуазная революция еще не произошла, но стремиться к ней надо. Более того, это востребовано обществом и самими феодалами.

Пресса – это как адвокат. Если адвокат становится на позицию прокурора, то зачем он нужен?

– Скажите, вот, к примеру, у политика Бердникова тоже есть некоторая скандальность… тем не менее вы уживаетесь в одном клубе. А как же ваша принципиальность?

– Нет, конечно, это компромисс… Как говорил Иосиф Виссарионович Сталин, когда к нему пришел Лаврентий Палыч и сказал: «Вот, мол, наши писатели пьют и развратничают, что с ними делать?» «Как что с ними делать, – сказал Иосиф Виссарионович, – других-то писателей у нас нет». Идеальных политиков не существует. Я уж 30 лет в политике. Я знаю, что человек совершает ошибки. Более того, могу сказать, что две трети человеческих поступков ошибочны. Все мы люди. Взять вас и поставить вас министром…

– Я бы отказалась!

– Во-первых, точно бы не отказались. Во-вторых, действовали бы точно так же. Я видел много великолепных людей, которые потом перерождались. Или изначально были такими. Суть в том, что самое главное в нашем обществе – это то, что только один процент считает свободу слова ценностью. У нас такое феодальное авторитарное правительство не потому, что они такие плохие. Они такие же, как мы. Мы не являемся гражданами.

– Вы хотите сказать, что мы сами не востребуем свое право?

– Да. У нас рабское сознание. Вы спрашиваете, можно ли критиковать? Да иначе и быть не может! А мы терпим. Общество расслоилось… Есть небольшой процент демократов, интеллигенции. А 80-90% – им это не надо. Они говорят – дайте нам крепкую руку, эдакий полуфашизм…

Я приехал из Арзамаса. Академик Сахаров жил у нас на соседней улице. Сестра моя была у него любимой ученицей. Атмосфера и дух свободы были для нас естественными. Когда я приехал в Казань, я удивился. Несмотря на то, что Казань – город университетский, дух свободы здесь был заморожен. И искусство у нас подражало московскому.

Чем мне нравится Метшин, кстати. Если Камиль Исхаков подражал Москве – построил улицу Баумана, например, то у Метшина, конечно, желание подражать не Москве, а Парижу, Лондону и Нью-Йорку. Вот такой у него мировой размах. И фестиваль «Сотворение мира» поэтому получился. А в Москве же очень уныло и убого…

Возвращаясь к Иреку. Для меня во всей этой истории было много разочарования. Что он скатился до такого уровня. По сути, Муртазин всех нас дискредитировал. У журналистов такое положение в обществе. У них огромное моральное влияние. Им должны доверять – так же, как и врачу. До уровня желтой прессы он низвел нормальную по сути журналистику. Кто-то мне сказал – он исчерпал кредит доверия. С этой точки зрения вся корпорация (оппозиция – авт.) потеряла. А потом, если ты оппозиционер, то к тебе более высокие моральные требования.

– Если критикуешь, так будь лучше?

– Конечно.

– Ну, раз уж вы сами выступили с критикой Муртазина, давайте поговорим о том, какова идеальная миссия вашего дискуссионного клуба. Помимо собственно дискуссий.

– Начнем сначала. Вспомним Чехословакию и ее «бархатную» революцию. Я рос в ту эпоху. Это был именно переход из концлагеря в царство свободы. Свобода и есть вербализация, проговаривание. Все эти революции начинались с дискуссионных клубов.

Прошло пять заседаний нашего клуба. За четыре месяца 30 человек, которые к нам приходят постоянно, уже научились говорить. Они растут на глазах. Думаю, еще 20-30 дискуссий, и мы переведем клуб в новый формат. Чтобы была хотя бы тысяча таких достаточно убежденных, наученных мыслить людей. Если будет система таких клубов, штук 20 по Татарстану, республика уже будет другой.