Торгуют на русском, ездят на машинах-мопсах и не уважают пешеходов: как живет китайский городок на границе с Россией

Ехала в Китай, а очутилась в России 00-х. Так бы я, корреспондентка 116.RU Руфина Калимуллина, описала свое путешествие в Хуньчунь — приграничный город в КНР. Говорящие по-русски, но не очень вежливые продавцы, наплевательское отношение к пешеходам и заваленные товарами полки — вот что я там увидела. А еще красивый храм и активных пенсионерок. Рассказываю, как живет город меж трех (не двух!) миров.

Хуньчунь — это городок на стыке границ Китая, России и Северной Кореи. В нем проживает примерно столько же жителей, сколько в Нижнекамске — 239 тысяч. Половину населения составляют этнические корейцы и маньчжуры, китайцев — чуть больше 40%.

Такой национальный микс я ощутила сразу, как наш автобус въехал в город: из окна на меня смотрели вывески на всех трех языках. Я в предвкушением ждала, чтобы проверить, что же продают в магазинах со смешными названиями «копченые куриные каркасы», «типа рогаликов родовитая знать», «вослосы ноу», «хуажуй» и «фирма местных специфических продуктов». Одним из таких «специфических продуктов» оказалась настойка с кореньями и змеями, которую никто из нашей тургруппы не осмелился попробовать.

Парикмахерские и салоны красоты в Хуньчуне по старой российской традиции называют именами или простыми словами: «У Риты», «Лада и Максим», «Семья». В кафе «Кошки у Розы» действительно живут кошки, так что это не ошибка перевода. Другое заведение в прохладный октябрьский день посетителей зазывало вывеской «кондиционер открыт».

В отеле меня ждал второй сюрприз — душ, совмещенный с туалетом. Не подумайте: я тоже привыкла к совмещенным уборным в российских хрущевках. Но в наших туалетах ванна отделена хотя бы шторкой, либо стоит отдельная душевая кабинка. В хуньчуньском номере лейка висела прямо над унитазом и мусоркой. Вода стекала в канализационную решетку, установленную посреди комнаты. После душа всё вокруг было мокрое — и унитаз, и мусорное ведро, и домашние носки, в которых по забывчивости побежала к туалетному зеркалу.

Из других бытовых причуд — розетки для трехзубых вилок. Хорошо, что покупать новые зарядки для телефона не пришлось. Китайские отели и в Хуньчуне, и в Пекине оказались приспособлены под российские двузубые вилки.

Третий шок, который я испытала в этом городе, — это культура парковки. А точнее, бескультурье. Автомобилисты бросали свои машины прямо на тротуаре. У пешеходов было два варианта: либо обтираться о пыльный бампер, либо взбираться на лестницу магазина, рядом с которым оставили автомобиль. А часто оставался только второй вариант. Каково же было мое удивление, когда оказалось, что эти автолюбители даже не нарушают правила. Это действительно были места для парковки: прямоугольники нарисованы краской прямо на тротуаре, рядом с деревьями. Справедливости ради: видимо, это «прикол» Хуньчуня, в Пекине я такого неуважения к пешеходам не заметила.

Китайские дороги готовили мне еще одну неведому зверушку — не то мопеды, не то грузовые тук-туки. Наравне с автомобилями парковки захватили самые разные мобильные средства передвижения. Это и привычные мопеды с покрывалами и рукавицами, которые защищают водителя от ветра. И маленькие машины, похожие на мопсов со сплющенными носами.

Достопримечательностей в Хуньчуне практически нет. На окраине города стоит 300-летний буддийский храм Лин Бао, названный в честь даосской монахини (до пострига она была ученой с феноменальными для того времени знаниями по истории и медицине).

Того, кто был в более крупных и древних городах Китая, этот храм вряд ли удивит. К нему прилегает большой парк. Я бы сравнила его с Горкинско-Ометьевским лесопарком или Лебяжьим, поскольку из благоустройства в нем — только асфальтированные дорожки.

Еще один парк на берегу реки Донгдагоу вряд ли можно назвать примечательным. С одного входа посетителей встречает арка в китайском стиле, в другого — скульптура тигра и дракона. Вот и все арт-объекты.

Гораздо колоритнее смотрелись бабушки и дедушки, которые в парке делали зарядку, танцевали вальс, играли в сокс. А у дороги я заметила пожилых дам, которые сидели на ведрах и рубились в карты.

Обвинить Хуньчунь в том, что он непривлекателен для туристов, нельзя. Все-таки чаще всего в этот приграничный город приезжают, либо чтобы потом отправиться в центральную часть Китая, либо для лечения и шоппинга. По словам нашего гида, из России в Хуньчунь наведываются любители традиционной китайской медицины и те, кто хочет сэкономить на стоматологии. Рассказать подробно об этом я не могу, поскольку так и не воспользовалась услугами местных врачей и лекарей. А вот про шоппинг поведаю.

Мне показалось, что это весь Хуньчунь — это огромный рынок или офлайн-маркетплейс. Здесь тысячи торговых точек. И это только на земле, а существуют еще и подземные галереи, в которых я чуть не заблудилась.

Ассортимент даже не буду описывать — в магазинах есть всё. И дешевле, чем в России. Например, чемодан для ручной клади продавали за 1120 рублей (80 юаней), средний чемодан — за 1400 рублей. И это я еще не пробовала торговаться. Пушистые шапки с ушками — за 350 рублей (25 юаней), вязаные — за 280 рублей (20 юаней). На гламурной шубе висел ценник 39 юаней, то есть всего 546 рублей. Три пары носков — 140 рублей (10 юаней). Теперь понятно, что «Алиэкспресс» — это не предел дешевизны. Конечно, говорить о качестве такого товара говорить не приходится. По некоторым вещам видно, что они лежат на полках годами, то есть никому не нужны даже по таким низким ценам.

Знаменитых «абибасов» я не увидела, но подделки по-прежнему в ходу. В обувном мне предлагали китайские «Нью белансы» и «Найки», в магазине аксессуаров — сумки а-ля «Гуччи». В некоторых точках была дополнительная услуга — размен валюты.

Большинство продавцов знали хотя бы несколько слов по-русски. В подземной галерее то и дело слышалась одна и та же фраза: «Заходите, посмотрите». Они ее вместе учили что ли? Некоторые торговцы могли полноценно общаться на русском. Правда, они были дружелюбны только до того момента, пока потенциальный покупатель проявлял интерес к товару. Затем, несмотря ни на какую вежливость, их улыбка улетучивалась. Впрочем, от официантов и работников ресепшена отеля я не дождалась даже приветствия.

Самое дорогое, что я заприметила на витринах, это торты. Например, за одноярусное клубничное лакомство пришлось бы отдать 4,6 тысячи. За двуярусный торт с фигурками — 5,8 тысячи. Но учитывая, что китайская выпечка — на любителя, может и стоит потратиться на тортики западного образца.

В целом Хуньчунь напомнил мне провинциальный российский город из 00-х: пыль, серость, тесные, неубранные кафе и магазины с выцветшими витринами, забитыми барахлом «Made in China».

В Хуньчуне я впервые попробовала китайский чак-чак, о котором говорил председатель КНР на саммите БРИКС в Казани. Блюдо показалось мне более мокрым и не таким ароматным, как татарский чак-чак.

После Хуньяуня я двинулась в Пекин по высокоскоростной магистрали. Поезда по ней разгоняются до 200–300 км/ч. Похожую железную дорогу к 2036 году построят между Казанью и Москвой.

Также в столице Китая меня поразил русский магазин. Цены на российские товары в нем в 2–3, а то и в 4 раза выше, чем в России. Зато этикетки смешные: в магазине продавали колбасу «Кишечная» и подарочный набор «Россия специальность».