«Отговаривать его было бесполезно». Мать погибшего бойца ЧВК «Вагнер» из Татарстана — откровенно о его службе и смерти

В июне прошлого года в СВО погиб боец ЧВК «Вагнер» из Татарстана — 32-летний Руслан. Парень родился в одном из городов республики; после того как отучился в школе, поступил в колледж на техническую специальность. Руслан трудился на одном из предприятий Елабуги, был женат, развелся, ушел на СВО. Погиб спустя месяц службы. У бойца остался сын.

Мать участника СВО, Рамзия, как и почти полсотни семей погибших вагнеровцев, сейчас пытается добиться того, чтобы родственникам, которые потеряли сыновей, мужей или братьев, выдавались региональные выплаты. Наша героиня откровенно рассказала свою историю, наполненную болью и несправедливостью. Редакция 116.RU публикует ее рассказ.

— Руслан родился в июле 1990 года. Он учился, работал, но в армию его не забрали, потому что было искривление позвоночника. Работал на предприятиях Елабуги, участвовал в спортивных соревнованиях, увлекался мини-футболом. В 2015 году он женился, сын тоже в это время родился. Спустя время он развелся со своей женой.

Когда началась частичная мобилизация, его не призвали. Но еще с сентября 2022 года он мне говорил про «Вагнер», я его тогда отговорила. У нас тут еще какое-то общество было, которое занималось начальной подготовкой бойцов. Он туда ходил, себя готовил просто к тому, что пойдет на СВО. Мы об этом уже задним числом узнали, так как он жил отдельно от нас. Не знаю, может, пропаганда вагнеровская была, поэтому он именно туда хотел вступить. В Минобороны он не хотел идти. Может быть, в «Вагнере» поддержки было больше.

Руслан особо не говорил о желании пойти на СВО и вступить в ряды «Вагнера», потому что знал мою реакцию, что это военная операция всё-таки, что там всякое может случиться. Поэтому он просто меня перед фактом поставил. В конце марта 2023 года, за два дня до отъезда, он мне сказал: «Вот, я еду в "Вагнер"». У него билеты уже были на руках, он какую-то экипировку для себя купил. Отговоры тогда уже были бесполезны.

Я пыталась поговорить с ним, но нет, он сказал: «Всё, я решил, я поеду». Мы смирились с этим, надеялись на лучшее. Он мне так и не сказал, что на Украину поехал. Когда мы разговаривали, он просто сказал, что была усиленная подготовка и что не все прошли. Когда позвонил, у него голос простуженный был. Руслан, конечно, был довольный, говорил: «Мам, я прошел подготовку». Я у него спросила, куда он дальше. Он сказал: «Знаешь, я на учебу». А на самом деле они уже со всей своей группой поехали на Украину. Он мне сразу сказал, что долгое время на связь не будет выходить. Сказал: «Не волнуйся».

Как уже потом сказал один из товарищей Руслана, который вместе с ним был штурмовиком, ребят вначале отправили в город на границе с Украиной, оформили, собрали группу и в лагеря куда-то вывезли. Там уже как раз и шла подготовка. Обучали их, как себя вести, как оказывать первую помощь. Шла интенсивная подготовка, где не все выдерживают, не все проходят дальше. Уже после окончания учебы и тренировок они заключали контракт. Руслан там был где-то около трех недель.

Когда они шли на боевые задания, телефоны с собой не брали. Целый месяц мы ждали звонка, а потом 3 июня позвонил куратор и сообщил нам трагическую новость, что Руслан погиб. Он умер 4 мая. Сколько дней он там — я не могу точно сказать. Получилось так, что во время минометного обстрела в голову ему попал осколок и он сразу погиб на месте. Привезли тело 5 июня, 9-го похоронили.

Он ехал туда как доброволец, нигде не сидел и не был судим. Его наградили орденом Мужества посмертно, еще выдали разные награды от компании: «Черный крест», «Серебряный крест», «Золотой крест» и медаль «Бахмутская мясорубка».

Сейчас мы пытаемся добиться, чтобы наших бойцов признали. У них нет юридического статуса, как будто «Вагнер» вообще не существует. У них нет статуса добровольца. Кроме удостоверений членам семей погибших, мы больше ни на что не претендуем. Хотим добиться уравнения наших бойцов.

Мы хотим добиться того, чтобы наши мальчишки, мужья, сыновья, которые участвовали в СВО, были также вписаны во все документы. Путин неоднократно говорил, что все, кто участвовал в спецоперации, должны иметь одинаковые права и льготы. А по факту в указах есть добровольцы, есть мобилизованные, есть военнослужащие, есть национальные гвардии, а наших там нет.

Единственное, о чем мы просим, — чтобы вписали хотя бы в указ региональный нас, который по Татарстану. Чтобы добавили вот эту строчку, чтобы вот эти семьи погибших тоже могли получать региональные выплаты. Просто получается так: участвуйте все, погибайте кто хочет, а выплаты давайте выплачивать только тем, кто прописан в этих указах, но это же неправильно?

Во многих регионах тоже сначала не полагались эти выплаты, но семьи погибших добивались этого. Они и через аппарат президента писали письма, выкладывали видеоролики от лица матерей погибших на фоне кладбища. Есть такие губернаторы, которые говорят, что не разделяют участников СВО на частные военные компании, мобилизованных или добровольцев. Был в спецоперации, значит, всё положено, нет такого разделения. А у нас упертые, не хотят, палки в колеса вставляют.

Пока не внесут вот эти поправки в соответствующие постановления, указы, мы так и будем биться об стенку. Потому что мы писали и депутатам Госдумы, и главе Татарстана, кому только не писали. Они все ссылаются на Министерство труда и занятости. А они начинают перечислять, кто есть в указах, наших там нет. Они не хотят читать и слышать и просто так отписываются. Я вообще даже не знаю, как до них достучаться.

Не знают, как достучаться, и другие родственницы погибших бойцов ЧВК «Вагнер» из Татарстана. Ранее мы рассказывали, что почти полсотни семей умерших участников СВО от частной военной компании пытаются добиться выплат от государства. Как говорят наши собеседницы, дело тут отнюдь не в какой-то материальной выгоде. Для них принципиально важно уравнять отношение и условия для всех участников спецоперации.