«Реальный там только Кащей, а Адидас ваш — сопля розовая для малолеток». Казанский опэгэшник — о «Слове пацана»

Ни для кого не секрет, что создатели сериала «Слово пацана. Кровь на асфальте» (18+) вдохновлялись одноименной книгой, которую написал некогда состоявший в банде казанец Роберт Гараев. Писатель вырос в Московском районе Казани и в 14 лет вступил в местную бандитскую группировку «Низы», в которой пробыл два года. Как пишет сам Гараев в своей книге, перестал он быть группировщиком осенью 1990 года.

Корреспондент портала 116.RU пообщалась с членом другой известной казанской группировки, который тоже впоследствии покинул ее, но пробыл там гораздо дольше. Наш собеседник переосмыслил свою жизнь и решил начать всё заново уже в конце 90-х, после серии убийств своих ближайших соратников.

Равилю (имя изменено по просьбе героя) было 19 лет, когда он стал частью группировки «Жилка». Ушел спустя 10 лет. Бывший опэгэшник смог изменить свой образ жизни и уже много лет владеет небольшим бизнесом, живет и работает в Казани, он на хорошем счету у многих знакомых, которые никогда бы и не подумали, каким было его прошлое.

— Я могу хвастаться, строить из себя такого всего распальцованного и крутого, но я никогда не был в лидерах, больше работал мышцами, дрался, забивал. Рабочая сила, а не мозг. У каждого свои сильные стороны, я занимался боксом, и моим преимуществом была сила, — говорит Равиль.

По воспоминаниям мужчины, сам он попал в группировку неслучайно — в конце 80-х почти все парни стремились вступить в ряды опэгэшников, сбиться в кучи и что-то подзаработать. Родители начинали переживать уже позже, если дети попадали в неприятности, а по большей части взрослым было не до того — тяжелое время диктовало свои правила, все крутились как могли, и на отпрысков часто не хватало ни сил, ни времени.

— У меня дочь всё возмущалась, какая глупая мать этого белобрысого Андрея, как неправдоподобно волосы себе поджигала, типа так не бывает, у тебя двое детей, а ты то шапку проигрываешь, то в психушку попадаешь. Дети, что с них взять, хорошо, что не понимает, считает, что выдумка. Я так скажу: 100 рублей действительно не поставила бы простая баба — не потому, что не было, просто не так это делалось: потихоньку ставили, а тут сцена, которую, видимо, нужно было уложить в определенное время. Но сходящая с ума мать — это правда, — говорит наш собеседник.

Равиль хорошо помнит то отчаяние, в котором пребывали его собственные близкие — мать, тетка и бабушка, отца у него не было. Как женщины в его семье перешивали одежду по нескольку раз, как на кухне вполголоса решали, как растянуть скудный набор продуктов на несколько дней и на какие шиши покупать ему новую пару обуви взамен изношенной.

— Люди натурально сходили с ума, волосы на себе рвали, ночами выли в подушку. Я, конечно, и себя обидеть не хотел, деньги нужны были и на шмот, и на пожрать, и девчонок выгулять. Но и про семью я тоже всегда думал: хоть что-то им дать, лучше сесть, но что-то присвоить, чем жить честным нищебродом, как мы всегда и жили.

Равилю про сериал рассказала дочь, она в свое время очень интересовалась тем, как проходила молодость ее родителей, и была в курсе того, чем занимался ее отец. Хотя Равиль и признаётся, что рассказал далеко не всё, упрекнуть его во лжи собственному ребенку никто не сможет.

— Во-первых, меня можно найти на многих общих фотографиях того времени, достаточно залезть в интернет, во-вторых, ребенок меня конкретно спрашивал, а я что, врать буду, что ли? Своего прошлого я не стесняюсь, оно осталось где-то там, но было. Ну а еще ее мать всегда меня бандитом называла за глаза после развода, мне легче было пояснить на своих правах, о чем речь, чем придумывать себе новую биографию, чтобы выглядеть хорошим, — рассуждает Равиль.

«Слово пацана» наш собеседник смотрел с большим интересом, хотя многие моменты и вызывали сильное раздражение. Равиль считает, что в сериале нет никакой романтизации бандитизма и опэгэшников, однако и всю правду он не показывает, так, берет по верхам.

— Это такой кинчик для подростков, которые не читают книжки, им не у кого спросить, как было на самом деле. Много моментов, которые не так показаны. Ну вот по героям тоже, ладно, Марат и Андрей — пацаны еще, мелкие, такие были, да, но Адидас этот ваш? Да такого Адидаса на районе быстро бы размотали, не было таких идеалистов, типа с собственными понятиями. Как лидер он вообще никакой, не пошли бы за ним даже пацаны. Реальный там только Кащей, а Адидас ваш — сопля розовая для малолеток, — негодует бывший опэгэшник.

По словам Равиля, то, как решал в сериале вопросы герой Никиты Кологривого — Кащей, больше всего напоминает реальную обстановку того времени. Если погибал кто-то из группировки по вине парней из другого района, толпа не ходила устраивать разборки, всё старались решать по-мирному.

— Да, драки были, да еще какие, но не за жизнь какого-то малолетнего босяка или магнитофон. С этого вообще посмеялся от души. Покрупнее были вопросы, поважнее. Районы держали не для того, чтобы кулаками махать с теми, кто на них зайдет без спроса, мы все имели свои точки, своих продавцов, своих ментов, свои заводы, которые деньги платили в карман главному. В этом была суть — всё это ваше братство, может, и работало с мальчишками какое-то время, но все хотели жрать и жизнь свою молодую хорошо жить, а не просто бегать драться и дружить толпой.

Также много претензий у Равиля к самим сценам драк. Бывшего опэгэшника постоянно смешило то, как легко и быстро восстанавливались герои сериала после очередного избиения. На деле же группировщики нередко получали серьезные травмы и ходили «синие» и в шрамах большую часть времени.

— Сколько ребер у меня переломано было, сколько сотрясов было, не сосчитать. Нос трижды ломали, потому он такой кривой, уродский. Шрамов на черепе, на животе — десятки. Это только в кино из пацана дух выбивают коллективно, а он встает, кровь вытирает и идет по своим делам. В жизни бы даже ползти не мог, — рассуждает Равиль.

Отдельное внимание стоит уделить любовной линии Марата и Айгуль, тема взаимоотношений группировщиков с девушками оказалась неприятной для нашего собеседника. Ранее он уже отчитывался перед собственной дочерью на этот счет, представ перед ней не в самом выгодном свете, поэтому и нам долго не хотел говорить правду.

— Ты пойми, это я сейчас взрослый мужик со взрослой дочерью, я за нее любого размотаю, если хоть пальцем ее кто тронет. А тогда был молодым дебилом, и женщины... Давай честно скажу? Расходным материалом они были, да и многие сами на это шли. Рядом с пацанами с района было безопаснее, чем одной. Вот была у меня, допустим, постоянная девчонка, матрешка, — я ее защищал, если требовалось, подарки, кафешки, когда тачка появилась, возил, куда ей нужно было. Семье ее тоже помощь какая-то была. Любил? Нет, мы друг друга использовали, можно сказать, — откровенно говорит Равиль.

Бывший бандит признаёт, что девушки нередко кончали жизнь самоубийством после изнасилований, как героиня Анны Пересильд в сериале — Айгуль. Но чаще родственники увозили их куда подальше из Казани, в деревни, поселки, отправляли на время, пока всё не забывалось.

— Не воспринимались девчонки как нежные цветочки. Насиловали, да, я сам никогда, кстати, клянусь... Но девчонок, которые со мной за цацки готовы были переспать, всегда было много рядом, я никогда уродом не был. Вот этого равноправия, уважения не было к женщинам. Разве что к женам главных другое отношение уже было, это отдельная каста была.

При этом за поруганную честь девочек всё же заступались — за сестер и дочерей. Равиль не припомнит, чтобы хоть один пацан при нем вступался за свою девушку, которой воспользовался кто-то другой. А вот за родственниц — было, и не раз.

— Был у нас один парень, его сестру кто-то из «56-го квартала» попользовал, он там месилово устроил в одного. Потом водил ее за ручку везде, тихая такая была, маленькая очень, на свой возраст не выглядела. Вот это было мерзко, как будто над ребенком надругались, — вспоминает Равиль.

И хотя бывший опэгэшник говорит о том, что женщин в то время особо ни во что не ставили, сам он покинул группировку в том числе из-за рождения своей дочери. Не хотел растить ее в вечном страхе, что увезут, украдут, причинят ей вред.

— Думал и о жене, и о дочери. Кстати, жена долго сопротивлялась, не хотела, чтобы я выходил из группировки, ей нравилась наша жизнь, сытая, богатая, она любила хвастаться тем, что мы живем лучше большинства. А я зассал, ну как есть говорю. Тогда Исламея (Ислам Галимзянов — один из лидеров ОПГ «Жилка», был убит в сентябре 2000 года. — Прим. ред.) убили как раз, во дворе расстреляли, а мы тесно вместе работали. Хайдера (Хайдар Закиров — главарь «Жилки», пережил множество покушений, скончался после очередного в Санкт-Петербурге летом 1996 года. — Прим. ред.) я не так хорошо знал, а Ислам был моим другом. Я испугался, было очевидно, что либо убьют, либо посадят, а я жить хотел, дочка только родилась. О своей жопе подумал и свалил ближе к Башкирии с семьей на год. Потом еще дальше поездили, с женой всё пошло наперекосяк, в 2010-м разбежались, — рассказывает бывший член группировки «Жилка».

Финал сериала Равилю понравился, он видел только оригинальную версию, хотя мы уже подробно разбирали, чем она отличалась от «слитой» ранее в Сеть. По его мнению, вышло пафосно, но вполне правдоподобно: смерть Адидаса была неминуема, а Пальто в колонии оказался, как и десятки других пацанов в то время.

— Дочка уж очень за Марата переживала, хорошо, что дали ему отомстить. Для кино самое оно, что-то хорошее, в жизни бы он этого Колика сам давно нашел и забил до смерти, а в сериале так красиво преподнесли, мол, справедливость. Наверное, только этот момент мог бы меня покоробить — смотрел, как моя радуется, что кого-то в мясо лупят, и задумался, а нормально ли это вообще? Радовалась бы она, если бы его просто посадили? Побоялся спросить.

Напомним, недавно мы рассказывали о всех знаковых местах Казани, которые так или иначе мелькали в сериале «Слово пацана». И хотя атмосферу бандитской Казани 80-х пришлось воссоздавать в Ярославле, тем не менее в кинокартине упоминаются знакомые адреса.