Дмитрий Пашин, генеральный директор Центра нанотехнологий РТ: «Мужчина должен заработать право заниматься своим любимым делом»

Сегодня много говорится о росте инновационной экономики, о коммерциализации научных идей. Но зачастую упускается из виду, что за этими общими фразами стоят примеры первопроходцев-инноваторов – тех ученых, которые смогли назвать конкретную цену своей интеллектуальной деятельности. Поделиться своей историей успеха и взглядом на то, почему спрос на инновации неуклонно растет, мы попросили генерального директора Центра нанотехнологий, доктора технических наук, профессора Дмитрия Пашина.

– Вы и состоявшийся ученый, и успешный бизнесмен. У вас есть своя гипотеза о том, что позволило достичь такого результата?

– Движущей силой, так называемым драйвером судьбы любого человека, является его внутренняя жизненная философия, то есть система ценностей, идей, взглядов, предпочтений. Именно она определяет, в подавляющем большинстве случаев, жизненный путь каждого человека. Я имею в виду не то, как вы себя ощущаете, а то, как вы действуете.

У меня так сложилось, что с раннего детства я видел себя только ученым и увлеченно занимался математикой и физикой, так что даже с 8 класса меня освободили от штатных уроков по этим предметам, а в 9 классе пригласили в школу-интернат с физико-математической специализацией при Ленинградском государственном университете.

Такое начало, по-видимому, и должно было определить мою судьбу, но я уже не помню, как это ко мне пришло, но в философии моей жизни появилось правило, которое, наверное, и определило всю мою жизнь. Я считал и считаю, что мужчина должен заработать право заниматься своим любимым делом. Идеальный случай, когда, занимаясь им, вы имеете возможность обеспечивать достойную жизнь своей семье. К сожалению, к занятию наукой в нашей стране этот случай не относится.

– Как вы заработали свои первые деньги на науке?

– Когда в СССР началась перестройка и стали создаваться кооперативы и малые предприятия, я как-то сразу почувствовал, что для меня это шанс, оставаясь в науке, не влачить жалкое существование. В те годы понятие «жалкое» наиболее адекватно отражало способ существования научных работников.

В условиях всеобщего непонимания и даже осуждения коллег, с которыми я работал, являясь аспирантом Казанского авиационного института, я создал свое первое малое предприятие. Предприятие называлось «Ментал» и занималось разработкой и изготовлением ультразвуковых приборов различного назначения для нефтегазовой промышленности и медицины. Предприятие работало очень успешно, и менее чем за год я воплотил в жизнь мечту каждого советского человека – купил трехкомнатную квартиру. Параллельно я работал над кандидатской диссертацией, которую успешно досрочно защитил.

– Чем вы занимались до того как стали руководителем наноцентра?

– Наука и бизнес у меня всегда шли рука об руку, и это было очень не просто. В бизнесе доводилось заниматься разными сферами – это и брокерской деятельностью на бирже, и реализацией в начале 90-х первого и, по-моему, единственного реализованного в России проекта фьючерсной нефтяной биржи. Во время разгула бартерных операций в экономики России я был одним из автором идеи создания «Нефтяного эмиссионного синдиката РТ», которая была успешно реализована. Из тех проектов, которые были на виду в прямом смысле этого слова – это проект «ТАТСОЛ», одним из направлением которого было создание сети автозаправочных станций с одноименным названием. Заниматься нанотехнологиями как бизнесом я начал уже в 2004 году.

Параллельно с этим я продолжал научную деятельность, развивая идеи, заложенные в моей кандидатской диссертации, а также занимался преподавательской работой в КАИ. В итоге в 39 лет я успешно защитил докторскую диссертацию и еще через три года получил звание профессора. Занятие наукой, а именно системный подход, присущий научным занятиям, помогал мне и в бизнесе. Так, когда я почувствовал, что мне не хватает системных знаний в организации бизнес-процессов, я закончил Школу бизнеса Открытого университета Великобритании.

Когда в бизнесе наметился переход от урегулированию проблем «по понятиям» к правовому регулированию, я закончил юридический факультет Казанского государственного университета. Наверное, в этом прослеживается избыточность, но это привычка научного работника изучать вопрос во всех его аспектах. Кстати, когда, будучи аспирантом, мне показалось, что не хватает знаний в методах математического моделирования, я поступил на вечернее отделение факультета Вычислительной математики и кибернетики КГУ.

– Как, по вашему мнению, ученому лучше всего адаптировать свое мышление под реалии рыночной экономики?

– Идейные трудности, действительно, есть. Любое исследование должно быть правильным образом преподнесено инвестору – должно быть для него привлекательным с точки зрения прибыли от операционной деятельности либо от последующей продажи проекта. Очень часто люди, занимающиеся наукой, не могут придумать, как заработать на том или ином научном достижении. В современных условиях мало иметь инновационную идею – нужно понимать, как ее реализовать, превратив в прибыльный бизнес.

В чем же проблема российских ученых? Зачастую, освоив огромный пласт фундаментальных знаний, ученый не имеет элементарных навыков развития своего исследования как бизнеса. А, значит, нужны грамотные менеджеры, как, например, у нас в Центре нанотехнологий РТ. Ученому всего лишь надо прийти к нам и озвучить в общих чертах свою идею. Если идея нас заинтересовала, и возникло взаимное доверие, мы подключаем к работе команду бизнес-менеджеров. С нами работают высококвалифицированные эксперты, в том числе и международные. Тогда задачей ученого останется лишь занятие своим прямым делом – наукой, получая дивиденды от своей интеллектуальной собственности или доли в компании. Опираясь на свой опыт, в том числе и зарубежный, я могу с полной уверенностью сказать, что созданная система наноцентров «РОСНАНО» является абсолютно уникальной возможностью для ученого реализовать практически свои идеи и перестать заботиться о материальном достатке своей семьи. Такой системы до сих пор не было ни в России, ни за рубежом – и я не уверен, что такой шанс кто-то даст нам второй раз.