Люди-звери

Зимой я жду весны, а летом – осени. В конце апреля открывается весенняя охота на уток. Мой товарищ, правда, принципиально ездит на весеннюю охоту без ружья, но с фотоаппаратом. Зато в конце августа мы палим по уткам вместе – наши номера вот уже много лет находятся рядом. В сентябре едем в тайгу, на глухарей. Когда на землю падает снег, тропим зайца. На охоте в общей сложности провожу примерно один месяц в году. Это счастливое для меня время, но... возвращаясь в город, я слышу от друзей и знакомых примерно одно и тоже: «Сколько зверей убил, живодер?». Одна из читательниц, прочитав мои охотничьи записки, прислала в редакцию гневное письмо. «Вы нечто, – писала она (видимо, читательница все-таки хотела написать «вы – ничто»), вы – низкосортный плебей!». Я подумал, что вместе со мной можно поставить в один ряд Аксакова, Тургенева, Толстого и многих других известных личностей, и решил не обращать на эту реплику никакого внимания. Но…

«Ты – животное!» – возмущенно сказала мне женщина, к которой я, скажем так, трепетно отношусь, увидев фотографию с охоты, на которой я держу убитую лису. Поразмыслив, что лучше – «животное» или «скотина», к однозначному выводу я так и не пришел. А вот на тему, кто лучше, охотник, застреливший лису, или женщина, которая носит из нее шапки и шубы, поразмышлять стоит.

Мечта любой женщины – шуба. Причем шуба из натурального меха. Женщина мечтает о ней с той же страстью, как гоголевский Акакий Акакиевич о новой шинели. Посмотрите, как долго она выбирает шубку в салоне, как нежно гладит ласковый мех! В это время она вряд ли думает о судьбе несчастных животных. Я знаю одну даму, с которой как-то состоял в родственных отношениях, у которой таких шуб шесть. И она тоже любит животных. Это отнюдь не мешает ей кутаться в жаркие меха и каждый день трескать мясо.

– А как же бедные зверюшки? – спрашиваю я ее.

– Ну, – задумывается она, – в домашних условиях их убивают более гуманным способом…

Вам рассказать как? На звероферме песцов забивают электротоком. Берут два провода, один конец вставляют в анальное отверстие, другой…

– Прекрати, – кричит она мне, – слышать это невозможно!

Для изготовления одной шубы нужно 40-60 норок. Сколько норок ежегодно идет на меховые шубы? Миллионы! А, может быть, и десятки миллионов. Так что добыча охотников – это «копейки» по сравнению с тем количеством животных, которых забивают на зверофермах. В любом меховом салоне вам расскажут, как хорошо их кормили и гуманно обращались. Но суть-то от этого не меняется!

Эта дама эстетка, и демонстративно отказывается есть дикое мясо. Я бы мог рассказать ей (да разве станет слушать?), как, например, режут свинью. Как накануне хрюшка чувствует это, и роет под стеной свинарника яму, чтобы вырваться на волю. Как гадит от страха, когда первый удар ножом случается неудачным. А вы смотрели в глаза коровы перед забоем?

Я вам испортил аппетит? Ничего, это пройдет. Голод – не тетка. Все мы гуманисты, пока сыты.

Мадам, если вас не покормить неделю, вы своими нежными ручками свернете голову живому цыпленку. Через три – вы возьмете в руки дубину пещерного человека. (Он, кстати, тоже носил на плечах шкуры диких зверей). И мы еще посмотрим, кто из нас будет убивать с большей свирепостью.

Что касается охоты, то охотник никогда не скажет «убил» – охотник скажет «взял». То, что в наших лесах еще есть какая-то живность, нужно сказать спасибо охотникам. Да, да, именно охотники, а не вы, гуманисты, отправятся скоро в леса, чтобы делать для зверей кормушки, заготавливать соль, делать проходы в глубоком снегу. В евпропейских странах, где охота превратилась в прибыльный бизнес, количество лесного зверья растет, и охотников просто обязывают отстреливать определенное количество животных, чтобы не было перенаселения. Дикие гуси, например, опустошают фермерские поля от пшеницы – земля голая! Поэтому, например, в Канаде норма отстрела гусей – 27 штук за зорьку! Мы об этом даже и не мечтаем.

Профессиональная охота не просто развлечение, это трудное и очень опасное дело. Оно требует от человека смелости, выдержки, находчивости и превосходного умения владеть огнестрельным оружием. Один из великих охотников мира Джон Хантер, застреливший 1400 слонов, писал в своей книге: «...оглядываясь назад, я могу с уверенностью сказать, что в большинстве случаев при охоте на крупного зверя последний имел столько же шансов убить меня, сколько я его».

Охотился Хантер не ради развлечения. Это была его любимая профессия, его заработок; им он кормил себя и свою семью. В течение многих лет Хантер занимался в Африке истреблением опасных и просто вредных животных, которые опустошали посевы местных жителей, а некоторые убивали самих людей. Слоны-разбойники, львы-людоеды, свирепые носороги и буйволы – Хантеру приходилось бороться с ними ежедневно, ежечасно, рискуя собственной жизнью.

Да, и среди охотников есть уроды. Толстосумы, которые бьют лося из карабина с оптическим прицелом. (Стреляют сначала в колено, чтобы потом добить в упор). Деревенские пьяницы, алчно истребляющие косуль, застрявших в глубоком снегу, ставящие силки и петли. В молодости я читал книгу «Зеленые холмы Африки» (Хемингуэй тогда был в моде). Хэм бил львов десятками: подъезжал ночью на машине к львиному прайду, освещал хищников фарами и стрелял всех подряд. Читать это невозможно. Но когда я высказал свое мнение о писателе одной экзальтированной дамочке-искусствоведу, она в ярости вонзила мне в горло свои длинные накрашенные ногти.

Все мы, по сути дела, животные. И те, кто стреляет в зверей, и те, кто носит их шкуры, купленные в дорогих бутиках...