«Остаёмся с вывернутыми карманами». Как рекордный урожай и санкции убивают сельское хозяйство России

Год назад Минсельхоз хвастал рекордным урожаем хлеба в российской истории. Но с каждым месяцем 2023-го сельское хозяйство всё глубже проваливается в пучину кризиса: из-за государственных квот и пошлин распродать урожай не получилось, из-за санкций подорожала техника, топливо тоже выросло в цене. Отрасль попала в ловушку. Специальный корреспондент 161.RU и Городских порталов Ирина Бабичева рассказывает, как и почему российские аграрии оказались на грани выживания и банкротств.

Роману Цыкоре 75 лет. Он начал работать на тракторе еще школьником. Перепробовал почти все специальности в колхозе, а в начале девяностых стал фермером первой волны. Так называют тех, кто стал работать на себя сразу, как в Советском Союзе разрешили владеть землей. Стартовые 50 гектаров ему выделила администрация Зерноградского района Ростовской области в апреле 1990 года.

В родном колхозе Цыкора наблюдал крах советской системы сельского хозяйства. Поля возделывали, коров доили, «что-то куда-то производили», но на прилавках не видели ни творога, ни сметаны. Чтобы прокормиться, держали свой скот. Как-то Цыкора с коллегами собрался в командировку на Украину, и другие колхозники провожали с наказами: привезите масла, колбасы, сыра…

Первым толчком к развитию фермерства стала введенная в 1987 году гласность, уверен Цыкора. Колхозники смогли встречаться и открыто обсуждать проблемы в работе. Одну из таких встреч в центре Ростова анонсировали в областной газете — и приехали люди со всего региона. С введением собственности на землю они и стали первыми российскими частными земледельцами. Поначалу работали на списанной колхозной технике, ремонтировали тракторы — и на них выезжали в поле.

Со временем хозяйство Цыкоры разрослось в семейное дело. Теперь землей занимаются сын и внук Романа. Ездят на современной технике, выращивают пшеницу, озимый рапс, лен, горох. Предприятие семьи развивалось и в «лихие» девяностые, и в «сытые» нулевые — вплоть до рекордных урожаев последних лет.

— За 33 года моей работы фермером эти два года — самые тяжелые. Не дают совершенно развиваться. Гробят всё, — сокрушается Роман Цыкора.

В сельском хозяйстве взлетели цены на всё, кроме зерна, жалуются аграрии. Подорожала техника, удобрения, топливо, склады, тарифы на перевозку.

— Всё дорожает, кроме нашей продукции. Если так пойдет и дальше — многие будут от пшеницы отказываться, — уверен внук фермера-первопроходца Александр Цыкора. — Хотя это основная культура для Ростовской области, цены на нее нет. Чтобы вырастить ее, мы высчитывали, нужно 10,5–11 рублей в зависимости от технологии применения и количества удобрений. Рыночная стоимость [продовольственной] пшеницы практически у всех одинаковая — 13 рублей. Отвоз — рубль сорок копеек. Выходит, прибыль с килограмма пшеницы — 60 копеек. А еще нужно за комбайн заплатить, удобрения приобретать, средства защиты растений. Каждый год ищу, на чем можно сэкономить.

Продолживший семейное дело Александр Цыкора вспоминает, как с малых лет ездил с дедушкой в поля. Александр отучился на агронома, готовится защищать диссертацию по агрохимии. Он хотел бы совершенствовать созданный дедом бизнес, но говорит, что существующие препоны мешают, «как ни старайся».

— Наше Министерство сельского хозяйства радуется, что собрали великий урожай, а продать мы его не можем, — подтверждает проблему Юрий Каширин, председатель «Агропромсоюза» и директор крупного предприятия «Шумилинское». — Даже собирали урожай на 50% меньше от этого, и то больше денег получали.

Гендиректор агротехнологического холдинга «Бизон» Сергей Суховенко подсчитал, что в 2023-м аграрию нужно продать в два раза больше пшеницы, чтобы купить ту же технику, что и год назад.

— Изменилась цена в абсолютном значении и уменьшилась цена на сельхозпродукцию. Сейчас нужно продать в два раза больше урожая, чтобы купить ту же единицу техники, которую покупали год назад. Это большая проблема. Государство нам в этом отношении, к сожалению, не помогает, — отметил Суховенко. — Мы можем гордиться рекордным урожаем, но если нет рентабельности, толку от этого рекордного урожая. Лучше бы он не был рекордным. Затраты были бы меньше на перевозку, логистика меньше, хранения меньше, а цена выше.

Но Каширин считает даже такую оценку слишком оптимистичной.

— Уже в три раза нужно больше продать пшеницы на ту же единицу техники, — утверждает он. — Цена на пшеницу упала в полтора раза, техника поднялась в два.

Скромной оценку Суховенко назвал и директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов.

— Одна из проблем сельского хозяйства, с которым российское растениеводство столкнется в ближайшие годы — это падение рентабельности, экономия на всем. Технику, думаю, сейчас будут обновлять по минимуму. Будет всеобщая архаизация, переход на более старые и менее надежные технологии, попытки что-то сэкономить, — прогнозирует Сизов.

Еще весной на пресс-конференции по вопросам сельского хозяйства проблемы признал замгубернатора Ростовской области Виктор Гончаров.

— Если ранее мы могли купить комбайн за 1000 тонн пшеницы, то сейчас, конечно, пшеницы нужно больше. То же самое можно увидеть по горюче-смазочным материалам, по средствам защиты, по удобрениям. Такая тенденция прослеживается, — сказал чиновник.

По словам Гончарова, государство заинтересовано в том, чтобы аграрии обновляли технику. Даже в Ростовской области, передовой по сравнению с многими регионами, из двенадцати тысяч комбайнов почти половина старше 10 лет. Из-за амортизации область теряет до 700 тысяч тонн пшеницы в год. Гончаров обещал, что правительство будет наращивать поддержку фермеров, чтобы техника осталась доступной в лизинг. Но в реальности программы по поддержке аграриев уменьшились.

В фермерском хозяйстве Цыкоры государственные интересы учли: несмотря на взлетевшие цены, купили новый комбайн отечественного завода «Ростсельмаш». Пытались с помощью федеральной лизинговой программы, но не вышло.

Летом Александр Цыкора планировал взять TORUM 785 по госпрограмме «Агросезон без платежей». Акцию запустили специально из-за низких цен на зерно и одновременно высоких цен на сельхозтехнику. «Уникальное предложение», «беспрецедентно льготные условия», «возможность купить сейчас технику с отсрочкой платежа до 1 сентября 2024 года», — так сказано на сайте госкомпании «Росагролизинг».

— Заявку одобрили, но так, что надо 3 миллиона 300 тысяч за него внести. И каждый месяц платить по 500 тысяч рублей, — рассказывает фермер. — Комбайн стоит 28 миллионов, плюс жатка — 2 миллиона. Я подумал, посчитал: это нереально. Если бы первоначальный взнос платить не надо было, и отсрочка основного платежа была бы через год — ну, можно было бы.

В итоге Цыкора обратился в частную лизинговую компанию и купил комбайн попроще — ACROS 585. Переплата выше, чем у «Росагролизинга», но ежемесячные платежи ниже и главный платеж — в сентябре, когда есть деньги после уборки урожая. Александр говорит, что деваться было некуда: если бы в строю остались два старых комбайна, поля убрать бы не успели.

При этом первый комбайн ACROS 530 фермер купил в 2012 году. Он стоил 5 миллионов 456 тысяч рублей. Второй комбайн ACROS 550 Цыкора купил через девять лет — за 8 миллионов 143 тысячи рублей. Новый комбайн ACROS 585 приобрели в июне 2023 года. Он обошелся уже в 14 миллионов 300 тысяч рублей. Вместе с наценкой за лизинг за него придется заплатить 25 миллионов рублей.

— Лизинг коммерческий, идет дороже, — поясняет Александр Цыкора. — Но вариантов не было: урожай в нашем деле — самое важное. Потерять можешь больше, поэтому пришлось идти на такие условия. Других нет.

В новом сезоне председатель «Агропромсоюза» Юрий Каширин купил техники на 200 миллионов рублей. Это белорусские комбайны, китайские тракторы, которые подорожали на 50% по сравнению с ценами двухлетней давности. Жатки и сеялки западных производителей ввезли через «серый» импорт. Они подорожали в два раза.

Алексей Жданов, председатель совета донской Ассоциации крестьянских хозяйств и сельскохозяйственных кооперативов (АККОР), потратил на два комбайна РСМ-161 почти 60 миллионов рублей. Технику Жданов брал прямо с завода «Ростсельмаш» в начале июля. Сокрушается, что выросли затраты на энергоносители, удобрения, технику и топливо, а цены на пшеницу «нет абсолютно».

— Картина удручающая вообще. Я на земле 30 лет работаю, но такого падения духа, падения настроения еще не видел, — признается Жданов. — Катастрофа. Все жалуются, ругаются, говорят: «Зачем нам это надо, сколько можно? Перелопачиваем каждый год такие тонны пшеницы и остаемся с вывернутыми карманами». У многих в этом году будут потери большие по урожаю. Они уже идут. Потому что недостаточно техники уборочной.

— Если говорить о том, что произошло с 2021 года, то да: техника подорожала, покупательная способность, естественно, снизилась, — добавляет председатель Российского зернового союза Аркадий Злочевский. — В результате мы закупили вдвое меньше техники в прошлом сезоне, чем годом ранее. Вот к чему это привело.

Удорожание техники на «Ростсельмаше» объясняют просто: раньше везли компоненты из Европы две недели, теперь везут два месяца из Азии. Выросли налоги, подорожали кредиты, взлетели цены на металл и электроэнергию — всё это повлияло на себестоимость, объясняет совладелец завода Константин Бабкин.

По словам Бабкина, цены на отечественную технику за год поднялись от 35% до 40%. Полной суммы за комбайны и тракторы у аграриев часто нет. Они стараются брать технику в рассрочку, кредит или лизинг.

В 2023 году «Ростсельмаш» планирует произвести и продать 5200 комбайнов. Аналогичный план был в 2021 году. Но если тогда двигатели, элементы гидравлики, пластиковые элементы корпуса, редукторы, коробки передач и даже краску везли из Европы и Америки, то теперь — из Турции, Китая и Индии. Бабкин говорит, комбайны ростовского завода примерно на 20% состоят из импортных компонентов.

Спустя полтора года действия жестких санкций завод так и не смог найти поставщиков наиболее производительных коробок передач. Поэтому некоторую технику «Ростсельмаш» просто не может выпускать, признал Бабкин.

Фермер Жданов называет новые комбайны с китайскими двигателями «очень нежными». Говорит, что кассету двигателя приходится продувать дважды в день.

Совладелец «Ростсельмаша» отметил, что в России иссякла федеральная программа «1432», по которой аграрии покупали отечественную технику со скидкой. Разницу заводу-изготовителю возвращало государство. Но в 2023 году бюджет программы урезали с 8 до 2 миллиардов рублей — уменьшили в четыре раза всего за год. Представитель Минпромторга РФ Мария Ёлкина объяснила сокращение «приоритезацией расходов бюджета».

— Программа не работает, — считает Бабкин. — Она финансировалась в размере примерно 15 миллиардов рублей. В этом году 2 миллиарда выделили, эти деньги давно израсходованы на скидки. И сейчас техника продается без скидок, по более высокой цене, чем раньше.

Технику зарубежных брендов, которые покинули российский рынок после февраля 2022 года, привозят в Россию только под заказ и с огромной наценкой. Например, зерноуборочный комбайн John Deere S780 продается за 88,9 миллиона рублей, трактор John Deere 9620RX — за 84,4 миллиона рублей, комбайн Claas Lexion — за 77,6 миллиона рублей, комбайн New Holland — за 72,9 миллиона рублей.

— Производитель тут ни при чем, ведь идет же логистика. Мы же всё понимаем, как сейчас везут через третьи страны. Там накрутили, тут накрутили, поэтому, естественно, будет дороже. Надо понимать, в каком времени мы живем, — отметил бывший член совета директоров краснодарского завода Claas Роман Прокуратов.

Роман Цыкора признается, что сравнить два последних года в сельском хозяйстве может только с девяностыми: тогда на кошелек фермера претендовали рэкетиры, сейчас — государство, установившее заградительные пошлины.

— Но там хоть можно было силой на силу ответить. Можно было организовать сопротивление, дать отпор. А сейчас то это всё законом защищено. Поэтому сейчас даже хуже намного, чем тогда, — считает фермер первой волны.

Его внук Александр Цыкора называет экспортную пошлину главной бедой. И это при том, что летом ее снизили — с тонны пшеницы в июле удерживают 3022 рубля. В апреле пошлина составляла 5759 рублей.

— Экспортные пошлины на большей части сезона забирали из кармана фермера примерно треть-четверть его выручки. Не прибыли, а выручки, — говорит директор аналитического центра «СовЭкон» Андрей Сизов. — Ситуация ухудшается. Просто в сельском хозяйстве всё происходит медленно. Последствия этих пошлин и других ограничений, которые вводят власти — вроде квотирования семян, квотирования средств защиты растений, подорожания техники в разы — рентабельность стремительно падает. На юге еще есть запас маржи. А начиная с восточного Поволжья, с левого берега Волги и далее на востоке России, я думаю, ситуация будет в самое ближайшее время очень плохой.

— Платят все аграрии, которые хотят реализовать пшеницу, — объясняет президент донской АККОР Александр Родин, добавляя: — Пошлины ввели в связи с военной операцией. Это в первую очередь доход государству.

В этом апреле председатель Российского зернового союза Аркадий Злочевский оценил в триллион рублей убытки сельхозпроизводителей из-за экспортных пошлин на зерно. Пока заградительные меры действуют, потери отрасли продолжат расти.

— Минсельхоз за пошлину цепляется как за манну небесную, — отмечает Злочевский. — Пошлины поступают напрямую в распоряжение Минсельхоза. Это для всех остальных ведомств беспрецедентная история. Нет других прецедентов, когда собранные инструментом регулирования деньги не поглощаются бюджетом и не распределяются потом через все минфиновские механизмы.

По его мнению, пошлины однозначно уберут, но это не вопрос скорого времени.

— Пошлина будет разрушать производственную базу, и всё будет зависеть от того, как долго это продлится, — утверждает председатель Российского зернового союза. — Не хотелось бы дождаться, когда пошлины уничтожат наш потенциал и придется вынужденно их убирать. Где-то всё-таки должен здравый смысл — хоть какой-то — сработать у чиновников. Они поймут, что это крайне вредная вещь, и догадаются убрать своевременно.

Злочевский отмечает, что пока России в целом везет с погодой. Но если засуха или другая беда накроет сразу несколько регионов, цена нетехнологичных посевов резко вырастет. А нетехнологично большинство фермеров сеет второй сезон подряд, говорит эксперт.

Злочевский вспоминает 2008 год, когда мировые цены на зерно были на пике. Россия подстроилась: не было пошлин, и аграрии экспортировали 13 миллионов тонн.

— В результате мы получили хорошие деньги, крестьяне проинвестировали в наращивание производства. В 2009 году собрали 108 миллионов тонн, и это обвалило цены в три раза — с 9 тысяч рублей до 3 тысяч рублей за тонну. Если бы дали вывезти весь объем 2008 года, может, и не случилось бы такого обвала, потому что запасы бы оскудели. А тут мы с большими запасами вошли в сезон и собрали охренительный урожай по тем временам. Цены обвалились, — вспоминает председатель зернового союза. — Чем закончилась эта история? Нетехнологичностью посевов. И в 2010 году эти нетехнологичные посевы попали под засуху. И в результате мы потеряли 30% урожая. Вот что такое цена нетехнологичных посевов.

Злочевский приводит в пример засуху, охватившую американский пшеничный пояс в 2013 году. Она была в полтора раза жестче российской, но американцы потеряли только 10% урожая за счет того, что не экономили на технологиях посева. Поэтому сегодняшняя ситуация, в которой российские аграрии снова вынуждены экономить, увеличивает риски больших потерь урожая в будущем.

Пошлины — это чрезмерное вмешательство государства в регулирование экспорта, уверен Александр Неженец, гендиректор агрофирмы «Прогресс» из Краснодарского края. Они привели к тому, что цену на масличные аграрию диктуют маслопереработчики. В 2021 году «Прогресс» продавал рапс по 47 рублей, в 2022-м — уже по 25 рублей. Альтернативы не было.

— Сегодня всем всё равно, какая цена на культуру на международной бирже, потому что на нас это не влияет. На нас влияет — по какой цене договорятся маслопереработчики закупать у нас продукцию. Поэтому, конечно, будут уменьшаться площади подсолнечника и рапса.

Сам Неженец не видит смысла выращивать рапс за такие деньги.

— Сельское хозяйство было драйвером экономики, пока оно подчинялось рыночным отношениям. Сейчас, когда оно регулируется государством, у меня такое предчувствие, что оно перестанет быть драйвером, — добавил кубанский аграрий. — Я бы эти цены рыночными не назвал. Как можно назвать рыночной, когда нет никакой альтернативы? Вариант был бы — это открытый экспорт, не обложенный заградительной пошлиной. Если его нет, то рыночной цены нет.

30 мая толпа фермеров «осадила» здание Минсельхоза Ростовской области. В тот день принимали заявки на получение зерновой субсидии. Фермеров предупредили, что деньги дадут только первым подавшим заявления. Здание Минсельхоза аграрии караулили несколько дней, чтобы не пустить в очередь людей с документами десятков фирм разом. Растениеводы скандалили с животноводами, ругались с чиновниками, даже вызывали полицию. Записаться через Госуслуги аграрии не смогли.

Государство обещало возместить по 2 тысячи рублей за тонну реализованного зерна. Но в итоге суммы компенсаций оказались намного скромнее, отметил Аркадий Злочевский.

— Субсидии распределяются сначала тем, кто занимается молочным производством, далее быками на мясо, и в третью очередь уже зерновикам, — рассказала Анна, ассистент одного из фермеров.

Фермер Алексей Жданов воспользовался статусом животновода, чтобы выбить большую субсидию — получил 4 миллиона рублей. Помимо посевов, в его хозяйстве 800 голов. Жданов считает, что, если бы занимался только зерном, то давно бы разорился.

— Животные несколько раз спасали. Приходилось всё стадо сдавать на мясо. Потом все начинали сначала. И так было раза два. Это были тяжелые времена — засуха, низкие цены на зерно, много кредитных обязательств.

Жданов смеется, когда я спрашиваю, чего он ждет от текущего сезона.

— Наше предприятие сдаст 800 голов бугая на мясокомбинат, погасит свои обязательства по кредитам и проживет до следующего урожая. Вот это я могу сказать точно.

В 2022 году в России собрали 157 миллионов тонн зерна — на 30 миллионов больше, чем в предыдущем сезоне. Урожай пшеницы тоже оказался рекордным — 104 миллиона тонн. В этом сезоне, по мнению Аркадия Злочевского, соберут до 89 миллионов тонн пшеницы и до 140 миллионов тонн зерновых в целом.

— Оценки зерна пока находятся на высоком уровне, — считает аналитик Владимир Петриченко, гендиректор компании «ПроЗерно». — Я думаю, что у нас урожай будет не менее 135 миллионов тонн зерна в целом. Если говорить о пшенице, то соберем 87 миллионов тонн пшеницы.

При этом, по мнению опрошенных аграриев и аналитиков, ограничение экспорта зерновых привело к затовариванию рынка в самой России. Злочевский шутит: у российских аграриев две беды — урожай и неурожай. Причем избыточный урожай — беда побольше.

Весной замгубернатора Ростовской области Виктор Гончаров сообщил, что около 5 миллионов тонн пшеницы и 700 тысяч тонн подсолнечника томятся на складах Ростовской области. Таких излишков давно не было. Уточнить данные к началу июля в Минсельхозе не смогли.

— Переходящие запасы довольно серьезно сократились, — считает гендиректор Института конъюнктуры аграрного рынка (ИКАР) Дмитрий Рылько. — Четыре месяца подряд мы экспортировали рекордный объемы зерна и пшеницы. Каждый месяц мы били рекорды.

Пшеницу экспортировали в Турцию, Египет, Саудовскую Аравию, Бангладеш, Казахстан. За последние четыре месяца Россия продала 16,9 миллиона тонн пшеницы в числе 20,6 миллионов тонн зерновых, отметили в ИКАР.

И тем не менее к новой уборке Россия — страна с рекордными запасами прошлогоднего зерна, признал Рылько. На складах остается до 24 миллионов тонн зерна — около 15% прошлого урожая.

Аркадий Злочевский соглашается, что практически во всех регионах запасов гораздо больше, чем годом ранее. По его словам, продажи зерна в Ростовской области перегружены в том числе из-за поставок урожая из Херсонской и Запорожской областей, ДНР и ЛНР.

По оценке Федора Наумова из команды аналитиков PFL Advisors, оттуда привезли более 10% от рекордного урожая пшеницы. Проверить данные Наумова невозможно — объем этого зерна не раскрывается и включен в позиции общероссийского экспорта, говорит Дмитрий Рылько. Но именно оценку Наумова приводит российская администрация Херсонской области.

Объявления о перевозке зерна и подсолнечника из Херсонской и Запорожской областей и республик Донбасса публикуют еще с мая 2022 года. При том что значительная часть этих сельскохозяйственных территорий перешла под российский контроль только в феврале-марте.

Российский Минсельхоз разрешил Запорожской области вывезти миллион зерна, пишет в телеграм-канале врио губернатора Запорожской области Евгений Балицкий. По его словам, местные аграрии производят около 2,5 миллиона тонн зерна в год.

«В целях обеспечения продовольственной безопасности области для внутреннего потребления необходимо около 500 тысяч тонн зерна. Около миллиона тонн используют, в том числе и вывозят, сами фермеры и трейдеры. Миллион тонн произведенного зерна мы можем вывозить», — сообщает Балицкий.

С июля по декабрь 2022 года только ГЗО (Государственный зерновой оператор Запорожской области) реализовал свыше 300 тысяч тонн зерновых, масличных и зернобобовых культур, пишет Балицкий. В телеграм-канале оператора уточняют детали: пшеницы приняли более 240 тысяч тонн, еще 36 тысяч тонн ячменя, 14 тысяч тонн рапса, 15 тысяч тонн подсолнечника, 3 тысячи тонн кукурузы, 470 тонн гороха.

«Большое внимание уделяется вопросу интеграции сельхозпроизводителей Запорожской области в российское правовое поле», — добавляет Балицкий. В первом квартале 2023 года из Запорожья увезли около 250 тысяч тонн зерна, пишет российская администрация Запорожской области.

В мае 2022 года в телеграм-чате «Зерновозы РФ», где сидят тысячи представителей отрасли, опубликовали тендер на перевозку пшеницы из Херсона в Ростов-на-Дону — обещали по 4 тысячи рублей за тонну. Ограничений по объему зерна не было. Везти подсолнечник из Мелитополя в Воронежскую область предлагали по 8100 рублей за тонну. Десятки аналогичных тендеров размещают в этом и в других чатах перевозчиков — например, в группе с 48 тысячами участников «Зерно агро Россия».

Лоты на перевозку ростовского подсолнечника в Краснодарский край обходятся в разы дешевле — 1150 рублей за привезенную тонну. Доставить сою из Тульской области в Воронежскую предлагали по 1300 рублей за тонну, горох из Ставропольского края в Краснодарский — по 1600 рублей за тонну.

— Нас в том году очень сильно подкосило то, что наша пшеница никому не нужна была, потому что везли оттуда по 6 рублей пшеницу, — вспоминает донской фермер Александр Цыкора. — Представьте себе: за 6 рублей либо купить даже пускай за 12–13 рублей у фермера из Ростовской области. Кому интересно? Никому не интересно. Приобретали пшеницу по 5–6 рублей, ячмень — по 3,50.

В телеграм-канале Минсельхоза Херсонской области сообщается, что фермеры жалуются «на низкие закупочные цены на зерно урожая текущего года — в пределах 4,5–5 тысяч рублей за тонну». В министерстве заявили, что «низкие цены предлагают спекулянты, а сдавать им зерно вынуждены те производители, которые до сих пор не прошли процедуру регистрации бизнеса в соответствии с законодательством РФ». Прошедшие регистрацию могут продавать пшеницу 3-го класса от 7,5 тысячи рублей.

Но пшеница третьего класса считается качественной и даже с учетом низких цен зерновых в этом сезоне обходится гораздо дороже. Июньский мониторинг аналитической компании «ПроЗерно» показал, что в центре России цена на пшеницу этого класса достигла 11,8 тысячи рублей за тонну. До санкций ее цена варьировалась от 14,3 тысячи рублей до 15,4 тысячи рублей за тонну.

Фермер Александр Цыкора говорит, что в прошлом году подсолнечник стоил 35 рублей за килограмм. Но урожайность была слабой, и аграрии надеялись, что цена вырастет. Вместо этого она рухнула до 20 рублей.

— Окупился мешок семян и солярка. Люди попали очень сильно. Я слышал, что подсолнечника из Запорожской, Херсонской областей, ДНР и ЛНР было очень много. Перевозчики, которые ездили туда, говорили: «Там этого подсолнечника немерено», — вспоминает Александр.

Цыкоре рассказывали, что херсонские и запорожские фермеры держали на складах запасы подсолнечника как в натуральном банке.

— До всего этого у них цена пшеницы была 20 рублей. Я так понимаю, им всего хватало, зарабатывали. Так что они оставляли продукцию, она у них лежала. Не хватало денег, они ее реализовали — дальше деньги появлялись, — говорит Цыкора.

На приеме подсолнечника у заводов-маслопереработчиков были такие очереди, что местному аграрию было сложно выстоять, утверждает Юрий Каширин. Зато ситуация пошла в плюс ростовской группе компаний «Юг Руси» — лидеру российского рынка по производству растительного масла.

Завод «Юг Руси» по итогам прошлого года получил 3,428 миллиарда рублей чистой прибыли, что на 22,9% больше, чем годом ранее. Выручка выросла в 1,5 раза — до 100,25 миллиарда рублей. С ростом чистой прибыли почти в 8 раз завершило 2022 год специализирующееся на хранении и складировании зерна АО «Юг Руси». Выручка компании выросла на 31% — до 6,092 миллиарда рублей.

До февраля 2022 года озимый рапс в хозяйстве Цыкоры сбывали от 34 до 57 рублей — в зависимости от урожайности. Рапс, убранный в 2022 году, уже продавали по 27 рублей российской масложировой компании «Эфко». В этом сезоне рапс продают по 29,8 рубля за килограмм.

— До этого цены на рапс были очень высоки, он считался как черное золото, — отмечает Александр Цыкора.

Уральский фермер Василий Мельниченко не продает зерно на экспорт — дорого везти, удобнее сдавать в комбикормовые заводы. Но колебания цены бьют и по нему. Мельниченко помнит, как в 2021 году при средней урожайности Россия увеличила экспорт зерновых, а санкции в отношении нее еще не были введены. И тогда уральская пшеница стоила рекордные 20 рублей за килограмм.

В прошлом году при себестоимости 10,50 рубля за килограмм пшеницы и 9 рублей за килограмм ячменя Мельниченко был вынужден сработать себе в убыток. Пшеницу продали по 8 тысяч рублей за тонну, ячмень — по 6. Большей цены на Урале и в Сибири не было, говорит Мельниченко. Он уверен, что такую цену аграрии заплатили из-за санкций.

— Как наладить экономику? Cекрет на поверхности. Надо иметь хорошее правительство, разумное, которое будет не допускать таких трагических ошибок, — считает Мельниченко.

Александр Цыкора признается, что планирует сокращать площади под пшеницу и сеять больше льна и бобовых — гороха, нута. У гороха хорошая урожайность, плюс ему не нужны азотные удобрения — можно будет сэкономить, рассуждает фермер. Зато после гороха земля насыщается азотом, можно посеять озимый рапс и вносить еще меньше удобрений. Через год Цыкора планирует выращивать и сахарную свеклу.

— Пшеница ничего не стоит. Интерес к этой культуре пропал, в убыток себе работать не хочется, — объясняет Александр Цыкора. — С ней много надо возиться, большие затраты, чтобы вырастить хорошую пшеницу, и качественно большие вложения требуются. А цена маленькая. Поэтому я думаю, что на следующий год озимая пшеница сократится в моем КФХ на 25% точно.

— Нас сейчас пшеница не интересует вообще, — соглашается Юрий Каширин. — Чем меньше соберем, тем лучше. Нам хватит пережить это ненастье, бестолковый ценовой беспредел. Переживем.

Каширин добавляет, что, пока топливо дорожает и аграрии сводят концы с концами, им предлагают покупать армейскую солярку.

— Звонят и говорят: «Купите солярку армейскую, хорошая солярка, дешевая». Украли в армии солярку, предлагали купить — и не только мне. Многие ездят на этой солярке.

— Я по нулям если выхожу — ну плюс 5%, на плаву можно оставаться, — говорит ростовский фермер Хугас Багаджиян. — А так, чтобы приобретать, что-то вкладывать — нет, наверное. Выживаем. Открываешь интернет — в Волгоградской области целые хозяйства продаются. Да и у нас здесь тоже.

Гендиректор кубанской агрофирмы «Прогресс» Александр Неженец считает, что в ближайшие годы российские аграрии будут стремиться снизить затраты.

— Изменится одно: доходность. Разорятся небольшие, маленькие фермы, — говорит Неженец. — Средние предприятия под риском разорения, нет возможности что-то кардинально изменить. Мы вступили в тяжелую полосу для аграриев. И все думают о том, как ее пройти.

— Это не в сельском хозяйстве крах. Это в государстве крах. Нам рассказывают: «Да нам санкции эти на руку». Ребята! Мировые экономисты над этим работают, чтобы санкциями разорить страну. Чего вы рассказываете, что это на пользу? — возмущается фермер первой волны Роман Цыкора. — У нас уже сколько изменений внесли в Конституцию, в законы, чтоб ты рот не открывал и что думаешь, не говорил. Потому что самая свободная страна. За ней — Северная Корея.