«Прикинь, чё? Я чуть не сгорел!» Студенты КФУ — о пожаре в общежитии, его причинах и жертвах

Вечером 10 октября вспыхнул пожар в общежитии № 4 КФУ на улице Красной Позиции. Загорелась комната на третьем этаже, часть студентов оказалась отрезана от выхода. В социальных сетях моментально появились сообщения о том, что еще вчерашние школьники вынуждены чуть ли не бороться за свою жизнь, пробираясь сквозь пламя. Не было понятно, как много из них пострадало, насколько серьезно и что стало причиной столь серьезного пожара.

Корреспондент портала 116.RU оказалась на месте, где разворачивались события, вскоре после того, как пожар был потушен. Однако, несмотря на то, что проблема уже была решена, впереди нас ждали долгие часы экшена иного рода.

Добраться до общежития № 4 оказалось задачей не из легких. Всю улицу Красной Позиции перекрыли — на проезде стояли пожарные машины, из-за которых автомобилистам приходилось разворачиваться, несмотря на одностороннее движение, и пытаться разъехаться через узкие дворы, усеянные пятиэтажными хрущевками.

Само кирпичное здание общежития, построенного еще в далеком 1962 году, на первый взгляд выглядело целым и невредимым. И лишь взглянув на окно на третьем этаже, прямо над входной группой, можно было понять, что там случился сильный пожар. Закоптелое, черное, с зияющей тьмой пустых рам — из окна темные пятна тянулись вверх и захватывали области по бокам. Свет в комнатах на других этажах по-прежнему горел, и создавалось впечатление, что там всё еще находятся люди.

Но люди были снаружи. Толпы растерянных студентов, одетых как попало. Стоявшие под мелким дождем, неуверенно переминавшиеся с ноги на ногу, они громко обсуждали произошедшее, и в голосе каждого из них можно было с легкостью услышать нотки страха.

Молодой человек в пижамных штанах и резиновых шлепанцах на босу ногу поймал мой удивленный взгляд и смущенно пожал плечами.

— Ну я потом уже подумал, что можно было вещи взять, но запаниковал и выбежал как был, — отметил он.

Кто-то прижимал к себе рюкзак, явно набитый вещами, кому-то хватило времени накинуть на себя даже шубу, явно предназначенную для более морозной погоды. Многие стояли в шортах и с пустыми руками — растерялись, не сориентировались, спешили спасти себя, а не материальные блага. Если бы они знали, что следующие пару часов проведут на улице, промерзая до костей, поступили бы они иначе?

Мало-помалу удавалось воссоздавать события страшного для студентов вечера из отрывков разговоров. Сработала пожарная сигнализация, но черный дым уже валил. Началась паника, многие только вернулись домой после занятий и прогулок, были готовы отдохнуть, но жизнь подкинула настоящее испытание. Пожарные приехали быстро, буквально за считаные минуты удалось вывести людей и потушить пламя. Серьезно никто не пострадал, несколько человек наглотались дыма и перепугались до смерти. Но всё же были целы и невредимы.

Вокруг то и дело раздавались рингтоны мобильных телефонов, молодежь весело и нарочито спокойно сообщала звонившим, скорее всего, родителям и друзьям, что они чуть не сгорели. «Прикинь, че! Я чуть не сгорел!» А затем приходилось успокаивать людей на том конце провода, что всё в порядке и опасность больше никому не грозит.

Казалось, что вот-вот студентов успокоят, возьмут под руки и проводят в безопасное (и теплое) место. По крайней мере, это было бы самым логичным решением со стороны десятка взрослых и серьезных мужчин и женщин, бегавших у входа в общежитие № 4. Да и по соседству с ним, буквально в 5 минутах ходьбы, находится общежитие № 2, чьи стены точно в состоянии вместить сотни раздетых студентов если не на ночь, то хотя бы переждать пару часов не под дождем.

Но казалось, что никого не смущают толпы полураздетых студентов. Работники общежития, подъехавшие на место кураторы и прочие очень важные дяди и тети были больше заняты выяснением отношений с теми, кто посмел снимать на видео закоптелое окно третьего этажа.

— Не снимать, я сказал не снимать, б***. Вызываем полицию тогда, разрешение не давал снимать, — сердито кричал работник общежития на каждого, кого видел с телефоном в руках.

Началась долгая и беспощадная перекличка по этажам: кто откуда. Ребят перемещали из одной толпы в другую без видимой на то причины, затем появились списки студентов, проживающих в общежитии. Выкрикивая этаж и букву, которой соответствовала определенная часть крыла здания, всех сгребали в кучу и не давали расходиться.

Самым недальновидным и странным решением было делать перекличку исключительно на русском языке — в общежитии № 4 уже давно проживают преимущественно иностранные студенты, которые совершенно не понимали, что происходит. Гораздо больше пользы приносили русскоговорящие ребята — заметив растерянного иностранца, они на ломаном английском пытались объяснить, что от них хотят громогласные организаторы, не способные ничего толком организовать.

В какой-то момент мне удалось услышать, как одна девушка в подробностях рассказывает, как оказалась в самом эпицентре пожара. Она соглашалась с рассуждениями других студентов о том, что возгорание произошло из-за короткого замыкания. Студенты в один голос говорили о том, что на днях в общежитии начали давать отопление, всех предупреждали, что возможна течь, и просили сообщать об этом коменданту.

Роковой стала комната № 324, в которой, к счастью, на момент возникновения пожара никого не было. Студенты предполагали, что вода с батареи попала на старые провода, расположенные прямо под ней. Так всё и началось.

— Буквально хватило пять минут, пока я хватала документы. Дверь напротив моей комнаты, откуда всё началось, почернела. Пошел черный дым. Сигнализация сработала не сразу. Те, кто жил в конце коридора, они выходили, потому что к ним в комнату доходил черный дым. Говорят, причина в том, что были какие-то проблемы с проводкой. Возможно, из-за того, что отопление включили сегодня, — подтвердила выбравшаяся наружу студентка-историк.

Чуть позже с версией о коротком замыкании выступает и глава администрации Советского района Роман Фатхутдинов. Естественно, версия лишь предварительная, но чиновник озвучивает и более важную информацию: часть студентов уже сегодня вернут в родное общежитие, других — заселят в соседнее. «Места там хватит всем», — заверяет Фатхутдинов, а я смотрю на синие губы с облегчением улыбающейся девушки рядом и не понимаю, почему этих несчастных студентов нельзя отвести туда уже сейчас.

Проходит еще один час томительного ожидания. Некоторые студенты пытаются согреться в супермаркете в здании напротив общежития, кто-то уже уехал к друзьям на съемные квартиры, решив не ждать милости организаторов. Самые стойкие — иностранные студенты, у которых, кажется, нет никакого другого выбора, кроме, как стоять и ждать милости богов. Они банально не понимают, что не так с Россией в целом и Казанью в частности. Начинают громко возмущаться и активно жестикулировать, рассыпаясь в нецензурной брани на десятках иностранных языков.

Студентка из Китая спрашивает меня на собственной вариации английского, когда же их пустят обратно. Услышав, что пока заходить в общежитие нельзя, взрывается.

— F*****g Russia, oh my god. It’s been several hours! My documents are in the room. Do I need to go to hotel? Without documents? — она чуть ли не плачет. Если перевести ее гнев на русский, то, в принципе, признаю, ей есть из-за чего проклинать нашу страну в этот момент. «Чертова Россия! Боже мой, прошло уже несколько часов! Мои документы в комнате. Мне что, теперь в отель нужно? Без документов?» — и в чём она не права?

Замечаю парнишку, который, кажется, уже в десятый раз рассказывает историю своего чудесного спасения очередному слушателю. Про то, как пытаясь выбраться с третьего этажа, он наглотался дыма, потерял сознание в коридоре и, если бы не незнакомый студент, растормошивший его, мог бы и не доползти обратно в комнату, из которой вылезал через окно — по лестнице пожарных. К этому моменту он говорит уже спокойно, складно, делает паузы в нужных местах для пущего эффекта и не стесняется того, что с ним произошло. В первую попытку, насколько я помню, он запинался на каждом слове, и отчаянно хотелось крепко его обнять и сказать, что всё будет хорошо.

За мучениями студентов наблюдают не только сотрудники экстренных служб и работники университета, но и обитатели близлежащих домов. Пенсионерка Валентина Николаевна из пятиэтажки напротив бродит вокруг молодежи и сокрушенно качает головой. Она сразу услышала, когда начался пожар, наблюдала за началом трагедии из окна собственной квартиры.

— Стоял девичий дикий крик, визг. Подумала, убивают, а там полыхает в окне. Что ж их бедных так долго на улице держат, я уж хотела их в подъезд завести, девочки себе всё отморозили поди, — вздыхала пенсионерка, но так и не решилась отвести ребят к себе.

И вот наконец всё решилось: студентов с третьего этажа определяют в соседнее общежитие, остальных, в сотый раз разделив на кучки, поэтапно провожают на 1, 2, 4 и 5-й этажи. Там можно снова жить, закрывая глаза на гнетущие воспоминания и нос — на невыносимый запах гари. В КФУ заверяют, что восстанавливать пострадавшие от дыма и огня комнаты начнут уже 11 октября.

Можно ли назвать финал этого тяжелого вечера счастливым? Большинство ребят вернулись в свои комнаты, смогли оценить, насколько пострадали их личные вещи. Возможно, для многих из них всё прошло без каких-либо последствий. Однако сам факт того, что им снова придется жить в здании, очевидно не отвечающем всем необходимым правилам и нормам безопасности, — сомнительное счастье.

Весной этого года сообщалось, что КФУ планирует отремонтировать общежития № 3 и 6 на ул. Аделя Кутуя, 2б и 2/17 за 223 млн рублей. Это здания в пешей доступности от злосчастного общежития № 4. О ремонте в нем, каком-либо за последние 60 лет, нет никакой информации ни на сайте КФУ, ни в других открытых источниках.

Если судить по фотографиям 6-летней давности, то в общежитии слегка обновили краску на фасаде, отреставрировали лестницу у входа, в 2019 году поменяли окна на пластиковые. О более масштабных изменениях никто не отчитывался, и опыт подсказывает, что если бы они действительно были, пресс-служба университета трубила бы о них во все трубы.

Также в конце мая нынешнего года на сайте Арбитражного суда появилась информация о том, что КФУ оштрафовали на 50 тысяч рублей за нарушение правил пожарной безопасности на объектах вуза, в том числе и в общежитии на Красной Позиции. В МЧС установили ряд нарушений на десятке объектов: например, плохо работающие звуковые извещатели, неработающие резервные источники питания, системы автоматической установки пожарной сигнализации и системы дублирования сигналов о пожаре в подразделение пожарной охраны. Также были претензии к системе оповещения и управления эвакуацией людей при пожаре и системе противодымной защиты. Всего в перечне указано 32 нарушения по разным адресам КФУ. Стоит отметить, что вуз отделался малой кровью — в 2021 году было выявлено 1113 нарушений.

«Снаружи выглядит нормально, внутри ужасно», — пишут в отзывах на общежитие в этом году.

«Совковая общага коридорного типа с общим туалетом в конце коридора и душем в подвале. Комнаты небольшие, рассчитаны на двоих, а по факту заселяют и троих, и даже четверых, без ремонта. И самый большой минус — это отсутствие горячей воды по непонятным причинам, т. е. даже душ (пусть и в подвале) принять нет возможности в течение всего учебного года», — отзыв прошлого года.

«Не надо сюда ехать! Жить, конечно, можно, но ведь и на улице люди как-то живут...» — написал студент три года назад.

При всех этих вводных должны добавить и вот какой момент: стоимость проживания в таком общежитии при этом увеличилась в новом учебном году. В 2022/2023-м студент бюджетной формы обучения платил 670 рублей в месяц, а контрактник — 1100. В этом же году проживание обходится уже в 740 и 1210 рублей в месяц соответственно.

Даже если студент — человек непритязательный, куда положат, там и лежит, ожидание возвращения в не самую люксовую и при этом чуть ли не сгоревшую общагу Казани ночью, под осенним дождем должно поменять его отношение к такому раскладу дел.

Еще больше подробностей о пожаре в общежитии КФУ читайте в нашей онлайн-трансляции.