«Только сейчас понимаю, чем обернулось желание людей просто отдохнуть»: трагедия «Булгарии» глазами ребенка

Почти 11 лет назад, 10 июля 2011 года, на Волге затонул теплоход «Булгария». Тогда погибли 122 человека. На тот момент нашему журналисту Ольге Поляковой было всего 12 лет. Осознать масштабы трагедии она смогла уже будучи взрослой. Публикуем ее воспоминания о затонувшей «Булгарии» и о том, как ее изменила та трагедия.

Люди просто хотели отдохнуть

Когда ты маленький, ты не воспринимаешь катастрофы как нечто ужасное. Ты не знаком с обстоятельствами, забирающими жизни, ты не знаком с самой смертью. Весь ужас ты можешь понять лишь со слов взрослых. А взрослые тогда много об этом говорили.

Я жила в Болгаре. Мне было всего 12 лет, когда затонул теплоход «Булгария». Вероятность, что я узнала бы это сама, была минимальной. По большей части у меня не было интернета, я не смотрела телевизор. Я была просто девчонкой на летних каникулах, которая, как и полагается, проводит большую часть времени на улице. О трагедии я узнала от мамы.

Помню, как она вечером пришла с работы и сказала, что рядом с нами затонул какой-то теплоход. Я услышала краем уха и не придала значения. Они обсуждали это с папой, но недолго. А на следующий день об этом гудел весь город. Начали появляться сведения о погибших. Тогда вся наша семья поняла, что это не просто «теплоход затонул рядом с нами». Это трагедия масштаба страны.

От мамы я узнала, что там погибли десятки детей. Помню, как она сокрушалась, ее ужасали истории, которые ходили по городу. Каждый норовил обсудить это друг с другом, городок у нас все-таки маленький. Потом появилась песня «Булгария» — пульс сердца. Мы, дети, передавали ее друг другу по блютузу. У меня до сих пор мурашки, когда я ее слышу, а слова: «За что, Волга?» — точно со мной навсегда.

В то лето мы, конечно, тоже грустили, но, думаю, это было навязано общим настроением взрослых. Я только сейчас понимаю, чем обернулось желание людей просто отдохнуть.

Помнить, чтобы не допустить

Я не помню, чтобы в городе устраивали какие-то акции в память погибших. Но они в моей жизни точно были — в детском лагере, куда я ездила отдыхать почти каждое лето. Он находится в нескольких километрах от Болгара, на берегу Волги.

В день памяти в лагере не звучала музыка, ее включали вроде только под вечер. Помню, как вожатые вместе с нами в тихий час ходили на поле недалеко от лагеря. Там мы собирали цветы, из которых потом плели большие венки. Кто-то даже украшал их самодельными лентами со словами скорби. После тихого часа нас ждал небольшой исторический экскурс, а потом мы шли на Волгу и отпускали сделанные венки по воде. Ни одна июльская смена не обходилась без этого.

Помню, как в лагере познакомилась с девочкой. Она была как все — веселая, компанейская. Но в тот день, посвященный «Булгарии», она отказывалась что-либо делать. Вожатая ее тогда ругала за это, а потом мы узнали, что у нее на теплоходе кто-то погиб. В тот же вечер вожатая собрала наш отряд «на свечке» перед сном и долго объясняла, для чего нужна поддержка и как важно обращать внимание на то, если твой друг расстроен. Тогда я связи не уловила, а сейчас смекаю.

Потом я выросла. Приехала в этот же лагерь вожатой. И уже я ходила со своим отрядом за цветами на поле недалеко от лагеря. Я так же, как и несколько лет назад, плела венки, а потом пускала их по Волге. Я объясняла детям, как важно чтить память погибших, помнить о трагедии, чтобы больше такого не повторилось. Ведь мне самой это мне внушали с детства — помнить, чтобы не допустить.

И я помню. Еще я иногда задумываюсь, а кем бы могли стать те дети, погибшие в июле 2011-го года? А как живут те мужчины, которые в силу обстоятельств не смогли спасти свою семью? Фатальная ошибка сломала много жизней. Рассматривая все эти фотографии с теплохода, сердце сжимается до размера атома и начинает биться быстрее. Такие разные люди, но одна судьба.