Первое отцовство, или Радость штабной крысы

– Почему ваш сын постоянно кричит. Чего он хочет?!

– Кричать!

В общем, я стал папашей! Если вам интересно, то вот какие чувства испытывает человек, никогда не рвавшийся обзавестись потомством.

Минус 8 месяцев

«Фрау-тест» показал двойную сплошную, и супруга Лилия разбудила меня радостным воплем: «Я беременна!». О сверхважности новости можно было догадаться по ее лицу, но такого поворота сюжета не ожидал я. А еще не ожидал, что испытаю чувство сродни постэкзаменационной эйфории. Груз бессознательной ответственности, давивший все сильнее с каждым новым днем рожденья, уступил место приятной однозначности. Это мгновение разделило жизнь на две части, в первой из которых остались все опасения и сомнения насчет детей, вроде того, удачное ли сейчас время или лучше подождать вступления России в ВТО, а теперь же можно было насладиться ожиданием чуда.

Минус 5 месяцев

Мысль о будущем ребенке начала выветриваться, потому что ничего не происходило! Лилия выглядела как обычно, мы не покупали детские вещи и не знали пол ребенка. Не знали даже, стоит ли говорить о нем в единственном числе. Ребенок превратился в виртуальную идею, вроде президента Танзании, который, наверное, существует, но для нас совершенно не осязаем.

Все изменила фотография, сделанная аппаратом ультразвукового исследования, на которой наш малыш вышел очень удачно – был виден курносый пионерский нос, крутой лоб и микроскопическая ручка. Когда твой рост всего 5 см, такая чудная оснащенность – уже кое-что. Затея стала обретать реальные черты: у нас будет... кто-то!

Ужасное слово – плод. Медики намекают, что в этот период ребенок ближе к овощам, чем к позвоночным, но мы с Лилией уже воспринимаем его/ее вполне серьезно. Мы ставим классическую музыку, рассказываем животу сказки и даже придумали его обитателю прозвище – Клопик. Почему-то из всех слов с уменьшительно-ласкательным суффиксом прилипло именно это.

Присутствие в нашей семье третьего члена стало особенно явным с началом шевелений. Первое время это были легкие касания, которые Лилия, замерев, старательно выделяла среди остальных ощущений в области желудка. Потом толчки стали отчетливей, и, наконец, их смог почувствовать даже я. Если я клал на живот руку, Клопик обычно замирал, но пару раз буквально напугал меня внезапным пинком, словно пойманная в мешок рыба.

Потом был звонок от Лилии, когда она сообщила, что будет мальчик. И снова эйфория. Мысленно я старался уравнять оба пола, но в душе все же хотел пацана. Есть мнение, что отцы больше любят девочек, но, я думаю, это индивидуально. И вообще смахивает на утешение вроде дождя на свадьбу, который, якобы, не только уничтожает прическу невесты, но и сулит счастливый брак.

Минус два месяца

Живот становился круглее, и к седьмому месяцу напоминал накачанный футбольный мяч. Беременным женщинам не стоит комплексовать по поводу внешнего вида, потому что в их облике появляется удивительное обаяние, которого не добьешься фитнесом или косметикой. Беременные женщины уютнее.

Уже тогда было ясно, что главные хлопоты ложатся на будущую мать. Нагрузка на ноги растет, спать приходится только на спине или боку, да и то, если Клопику не придет в голову заняться аэробикой часа в три ночи. В больницу надо ходить, как на работу: врачи постоянно сверяют реальный вес с расчетным, и он все время не совпадает. Причем поочередно то в плюс, то в минус – один день прекращаем пить и сбрасываем лишний килограмм, в другой – срочно набираем недостающие полкило.

Говорят, подавляющее большинство семейных пар в ожидании ребенка затевают ремонт в квартире. Может быть, в нас срабатывает древний инстинкт: свить гнездо, набить закрома запасами? И мы внесли свой вклад в эту статистику.

Минус две недели

Чем ближе к финалу, тем сильнее волнение. Этакий предстартовый мандраж. Я все думал, окажусь ли я в этот момент дома, как быстро приедет скорая и примут ли нас в роддоме? И что вообще будет дальше?! Шутки шутками, но как вызвать скорую с сотового, кто знает? Примерно за две недели до предполагаемого срока я дал себе обещание залезть на сайт своего оператора и найти ответ на этот элементарный вопрос, но каждый день меня что-нибудь отвлекало. Первая неделя просвистела мимо. Наконец, я понял, что откладывать больше нельзя. Мы с Лилией излазили сайт оператора и, отчаявшись, позвонили в справочную (это где тридцать минут тебе напоминают, что звонок важен для них). Я забил номер скорой в сотовый...

00:00

... и буквально через полчаса им воспользовался. «Блин.., – сказала Лилия, сделав страшные глаза. Такие бывают у женщины, когда она впопыхах купила туфли, забыв про скидочную карту. – Началось...» Дальше – американские горки. Конечно, мы оказались не готовы. Конечно, вещи не были собраны. Мы носились по квартире, стараясь ничего не забыть, но мозги отупляло волнение, от которого невозможно избавиться усилием воли. «180 на 120, – констатировала врач скорой, снимая манжету тонометра с руки Лилии. – Высоковато». Вы бы еще у меня проверили, подумалось мне. Приветливая пожилая женщина в приемном покое велела мне забирать вещи и ехать домой, отсыпаться. На этот случай у врачей есть примета, что чем спокойнее отец, тем проще проходят роды. Для отца такая позиция, пожалуй, удобна.

Дома в полном раскардаше я обнаружил бутылку пива, которая помогла заснуть. Я положил телефон рядом, полагая, что часа через полтора мне позвонят сообщить радостную новость. Звонок разбудил меня через семь часов, но это была мама Лилии, которая сказала, что все еще только начинается. Семь часов нарастающей боли позади, но все только начинается... Это была шокирующая новость – видимо, я представлял себе роды слишком упрощенно.

Вообще, роль отца в первые месяцы жизни зародыша, а потом и ребенка, напоминает должность штабной крысы, которая вроде бы побывала на войне, но боль и большая часть страха всегда доставалась другим. Ты наблюдаешь за процессом с безопасных высот. Два часа я ходил по квартире из угла в угол, время от времени пытаясь чем-нибудь себя занять, но нервозность только усиливалась. Проще было мерить квартиру шагами. Наконец, зазвонил телефон: голос Лилии был усталый, но, я думаю, в душе она ликовала. У нас родился сын!

Тот день врезался в память – облегчение и эйфория, поздравления знакомых и коллег. Это гораздо лучше собственного дня рождения.

Один день

Первый раз я увидел Глеба через окно больничной палаты. Начинающих отцов все всегда спрашивают: ну, на кого похож? Так вот – не нервируйте их. В наше первое знакомство Глеб был похож на монгольского хана с узкими хитрыми глазенками. Впоследствии восточные корни не подтвердились.

Когда первый раз покупал в аптеке «Памперсы» для новорожденного, девушка-фармацевт переспросила: «Вам двоечку?». Вопрос поставил в тупик. Я даже не знал, что у подгузников есть размеры.

Короткий промежуток времени между родами и выпиской из больницы – самый счастливый для отца. Комментируя мое ликование, не покидавшее эти дни, коллега заметила: «Ну погоди, это до первой бессонной ночи... Потом начнется цирк».

Одна неделя

Коллега права. Ребенок требует много внимания. Уйму внимания. Словно губка, он впитывает все твое свободное время, и порой возможность даже посидеть в тишине кажется роскошью. В былые времена сидение в тишине меня утомляло.

Только теперь со всей отчетливостью я стал понимать, какого труда и терпения стоило наше взращивание для родителей. Период нашего детства был для них испытанием на прочность, но мы не благодарим их за это, потому что почти ничего не помним, а если и помним, считаем, что так и должно быть.

Сейчас я воспринимаю труд матерей как вполне осязаемую работу, которая помимо физической выносливости требует крепких нервов и изрядной смекалки. Время проходит в разгадках ребуса, что его беспокоит на этот раз? Крик ребенка невозможно игнорировать: он проникает под кожу и заставляет тебя действовать. Ты постоянно ищешь ответы, но врачи говорят с усмешкой: «Терпите». Кстати, детские врачи производят впечатление более ответственных людей, чем их взрослые коллеги.

Один месяц

Меня всегда раздражали рассказы мамаш о своих детях. Какие они замечательные. Какие забавные. Как славно покакали на новую штору. Как они хрюкают, когда им откачивают слизь из носа специальной грушей (я сдерживаю рвотный рефлекс). Слыша подобные сюсюканья, сдобренные натурными зарисовками, я не понимал причин восторгов и умилений. Это просто ребенок, который просто растет. Как еще миллиард детей по всей планете.

Теперь почти понимаю. В какой-то момент Глеб перестал походить на маленького монгола, и я поймал себя на мысли, какой он красивый. Может быть, я стал жертвой обычного родительского субъективизма, но им действительно можно залюбоваться. Иногда он серьезен, как директор единственного в регионе целлюлозно-бумажного комбината, и окружающие побаиваются в его присутствии сказать какую-нибудь глупость. Иногда его глаза смеются, а на лице появляется проказливое выражение, словно он уже способен измазать стульчак унитаза клеем или подложить папе в ботинок профитролину. Порой на его лице отражается наивная любознательность – без смеха не взглянешь.

Он постоянно меняется. Мне кажется, он успевает подрасти за обычный рабочий день: «Какой же он стал большой!». Большой?! Он весит как терьер, но для нас, родителей, кажется настоящим гигантом (потаскайте-ка терьера на руках часа четыре, и вы поймете).

Четыре месяца

Мы с Лилией умиляемся его новым умениям. Вот он начал держать голову. А еще научился следить взглядом за предметами. Потом стал разговаривать с цветами на обоях. А вот первый раз неуклюже, раскачиваясь, перевернулся со спины на живот. Получилось! Посторонние не понимают, чему тут умиляться, ведь пока по уровню мобильности он находится между кабачками и птицами киви. Но очарование – в динамике: глядя на отдельные кадры, невозможно понять фильма.

Еще до рождения я пытался представить себе будущего сына. Пока Глеб совершенно не похож на тот образ: он более индивидуален. В нем видно не просто среднее арифметическое родителей, что я и визуализовал, но новая личность. Директор 31-го лицея Александр Попов в одной из своих книг написал, что памятники великим людям нужно ставить в детском возрасте. Я постоянно думаю об этом: мы привыкли относиться к детям свысока – мол, маленькие, капризные, иррациональные. Но такими же были все те, перед кем мы сейчас преклоняемся и кому сейчас завидуем.

Пока мне рано рассуждать о тяготах или радостях отцовства – я ведь начинающий папа. Но могу сказать уже сейчас: одна из прелестей быть родителем – постоянная новизна ощущений. Это бизнес может стагнировать, но для ребенка единственное постоянство – это изменчивость. Я с любопытством смотрю на новые черты его внешности и стараюсь угадать черты его будущего характера. Каким он будет?