Да, пошли мы в баню! Сходили в старейшую общественную баню в самом центре Казани, после которой пришлось мыться

В казанских общественных банях мне прежде бывать не приходилось — в периоды отключения горячей воды всегда спасал бойлер, установленный в ванной комнате. И если раньше я воспринимала его как должное, то после посещения бани № 3 на Лобачевского понимаю, что мне несказанно везло долгие годы.

В баню в самом центре города, в двух шагах от здания Госсовета РТ, прокуратуры и Казанской ратуши, я поехала вечером субботы вместе с 4-летней дочкой. Решила, так сказать, получить острые ощущения на всех уровнях, переживая не только за себя, но и за маленького ребенка.

Заранее рассматривая фото в Интернете, была уверена, что на деле всё не может быть настолько плохо, да и отзывы внушали надежду на лучшее. Завсегдатаи писали, что неприглядные картинки не отображают того комфорта и уюта, что имеются в старинном здании, а зона для мытья и парная — вообще лучшие в городе, так что небольшие огрехи в ремонте можно и потерпеть.

Здание, построенное еще в 1874 году и принадлежавшее купцу Михаилу Данилову, почетному блюстителю по хозяйственной части Духовной семинарии, в последний раз перестраивали в 1934-м. И, кажется, с тех пор практически не трогали. Снаружи постройка, окрашенная в белый цвет, с большими красными буквами на вывеске, выглядит не так уж и плохо. Потрепанно, но приемлемо. Да, трещины, да, осыпающаяся побелка и небольшой запах затхлости даже при минусовой температуре, но это же исторический центр Казани — бывает и хуже.

На входе висит небольшая табличка, на которой указан график работы и распределение дней недели по мужским и женским дням. Тяжелая металлическая дверь — а за ней длинный коридор, устланный грязными коврами, и обстановка с флером ностальгии по советским временам. Из многочисленных бумажек, наклеенных на стенах, узнаем, что в здании работают несколько фирм, офисов и даже языковых школ. Но нам нужно идти по указателям наверх — в баню, которая находится на втором этаже.

Ощущение, что ремонт производился поэтапно в разные годы, собирали его из того, что было, — вот кусок линолеума, а сразу за ним — кафельная плитка, кусок евровагонки, деревянные панели и классическая бетонная лестница с мраморной крошкой.

Первое удивление и вздох ужаса — грязные подтеки на потолке, от которых невозможно оторвать взгляд, пока поднимаешься в баню. Многолетние коричнево-оранжевые пятна, которые окутаны плесенью, кажутся максимально опасными, а трещины, тянущиеся от них, заставляют подумать о побеге.

Коридор, заставленный столами и всевозможными домашними растениями, засаленная мягкая игрушка на подоконнике, поломанные деревянные двери и огромные картины на стенах — проходите всё это, и можно покупать билет на следующий круг ада.

На белом листе бумаги ярко-розовым маркером написано, что с 1 января этого года посещение бани для взрослого казанца обойдется в 370 рублей, ребенку — в 280 рублей. Есть еще и льготный билет за 350 рублей.

Ажиотажа у входа нет — пара мужчин с личными березовыми вениками, молодая девушка и мы с ребенком. Оплата по карте отсутствует — либо наличные, либо перевод на карту. Уставшая женщина берет деньги за меня, высчитывая сдачу на огромном калькуляторе, но дочь пропускает бесплатно, даже не уточняя ее возраст. За это спасибо — пощадили ребенка и мой кошелек.

Раздевалка повергает в уныние — больше похоже на старый вокзал, нежели на баню. Деревянные скамьи, перегородки которых покрыты толстым слоем пыли и грязи, металлические шкафчики с вырванными с мясом ручками, не закрывающиеся в принципе. В углу — грязная старая раковина, обшарпанная до невозможности. По вещам, брошенным прямо на скамьях, понятно, что в бане сегодня не так уж и много человек.

Пока я продумываю пути отхода, две полностью обнаженные бабули появляются из-за одной из дверей и радостно улыбаются, завидев нас с ребенком. Завязывается будничный, светский разговор о погоде, детях и температуре в парной. Моя дочь радостно отвечает на вопросы, подпрыгивая от нетерпения зайти в баню, а я стараюсь не смотреть на собеседниц. В голову лезут воспоминания из детства, как я ходила со своей мамой в баню, пока бабушки продолжают нависать надо мной, не смущаясь своей наготы, но знатно смущая меня.

— Хорошо, что детей приводите, с детства приучаете к хорошему, — говорит одна из них. — Будет здоровее, веселее, вам понравится! Только тапки не снимайте, всякие тут ходят.

Я в этот момент судорожно протираю деревянную скамейку влажными салфетками, каждая из которых остается покрытой зеленовато-серыми пятнами, и перебираю все возможные молитвы в голове. Продумываю пути отхода и испытываю дикое чувство вины перед дочкой — это ж я ее сюда привела, не дай бог что-то подцепит.

Переодевшись и замотавшись в полотенца, мы, наконец, решаемся зайти внутрь. Я до последнего надеюсь на то, что за очередной тяжелой, покосившейся дверью будет что-то хорошее. Ошибаюсь. Оторванные куски резинового коврика на полу, стены в зеленой плесени и запах затхлости обрушиваются на меня в ту же секунду, как мы оказываемся в следующем помещении. Оно большое, с бетонными столиками и множеством разноцветных тазов.

— Вы попросите у администратора на входе средства, химию, тазики лучше несколько раз хорошо промыть, поверьте, — советует милая женщина, намыливающаяся на одном из столиков в тот момент, когда я тянусь к одному из пластмассовых тазов. Он склизкий и ужасно пахнет, и я ругаю себя за то, что вообще его потрогала.

Всё выглядит плохо, очень плохо, сложно представить, что люди ходят сюда по доброй воле, отдавая при этом свои кровно заработанные. Дочь поскальзывается на грязном полу и чуть не падает на покрытую ржавчиной плитку. Ловлю ее в последнюю секунду одновременно с фантомным сердечным приступом.

— Вы в парную сходите, — мягко советует милая женщина, видимо, прекрасно понимающая мое шоковое состояние. — Я сюда только ради нее и хожу. Хорошая, только парочку полотенец подстелите или пакеты какие-нибудь, там не очень чисто.

С меня хватит — выбегаю обратно в раздевалку, таща за собой ребенка, не понимающего, почему мы разделись, но так и не помылись. Дочь рассыпается в вопросах, зачем мы одеваемся, а к нам вновь подходят всё еще обнаженные бабули. Они искренне удивлены, почему я хочу уйти.

— Какие неженки, не переживайте, вы не первые, — посмеивается одна из них. — Знаете, раньше это была лучшая баня в городе, очень хорошо было, с молодости ходила, привычка осталась. Попробуйте на Товарищескую съездить, там поприличнее, может, понравится. Может, вам деньги вернут? Не помылись же даже.

Поспешно заталкивая полотенца в сумки и одевая сопротивляющегося и всё еще не понимающего, что происходит, ребенка, размышляю над тем, как долго придется стирать вещи или лучше вообще их выбросить. В раздевалку заходят новые посетители, здороваются с бабулями, как со старыми знакомыми. Вообще все, кого мы встречаем здесь в этот субботний вечер, друг с другом хорошо знакомы, ведут себя приветливо и общаются на общие темы. Бабули указывают на нас и со смехом объясняют, почему мы спасаемся бегством.

— Да вы не переживайте, это же баня, в парную сходите, никакая грязь к вам не прилипнет. Вы думаете, в вашей ванной дома чище что ли? Та же ржавчина, — пытается «приободрить» меня новоприбывшая, пока я таращусь на нее в молчаливом ужасе.

Деньги я возвращать даже не пытаюсь. Какие-то 370 рублей за удивительный аттракцион, который вызвал такую бурю эмоций, — это ерунда. Аккуратно интересуюсь у администратора, почему в бане не сделают ремонт, и получаю ответ, что очень хотелось бы, да не делают.

— Какой год уже просим, но деньги не выделяют, — вздыхает уставшая женщина.

Спускаясь по лестнице, понимаю, что сильно чешется лицо. Взглянув на себя в зеркало, замечаю красные пятна на щеках — то ли от нервов, то ли от влажности. Удивительно, но после посещения такой бани больше всего хочется хорошенько отмыться, обварив свое тело доброй порцией кипятка.