Михаил Черепанов, заведующий Музеем-мемориалом Великой Отечественной войны в Казанском кремле: «Родственники пропавших без вести советских солдат могут получить миллионы рублей!»

– Михаил Валерьевич, жители республики знают вас не только как заведующего Музеем Великой Отечественной войны, но и как опытного поисковика, не раз ходившего в Долину смерти под Новгородом, искавшего останки наших земляков в нескольких регионах России, на Украине. Сначала вы искали пропавших без вести, а теперь призываете признать их погибшими и даже обратились с соответствующим письмом к президенту России. В чем дело, что изменилось?

– Пришло время признать наших солдат, участников Великой Отечественной войны не пропавшими без вести, а погибшими. На сегодняшний день из мобилизованных Советским Союзом на фронт 34 миллионов человек 5 миллионов до сих пор считаются пропавшими без вести. Все эти цифры касаются и стран СНГ, разумеется. Мы единственная страна, не признавшая законодательно своих защитников Отечества, не вернувшихся с фронта, погибшими. Хотя законодательно статья такая в Гражданском кодексе прописана. В течение двух лет после окончания боевых действий человек, который был призван на фронт и пропал без вести, должен быть юридически признан погибшим. Но делаться это должно по заявлению родственника или каких-то заинтересованных организаций. А из организаций за все послевоенное время этим вопросом никто так и не заинтересовался. В Германии, Польше, США такие организации возникли сразу же после войны, у нас же эти люди до сих пор считаются пропавшими без вести, и, естественно, на них ложится пятно подозрения в каком-то недостойном поведении. Если не погиб и не числится среди живых, значит сбежал или предал Родину. Но ведь со времени окончания войны прошло уже столько времени! Пора бы уже поставить точку в этом вопросе!

– Почему же родственники не могут послать такой запрос? Наверное, суд может принять такое решение?

– Родственники, как правило, не знают, как это сделать. У нас, в Казани, когда один из сыновей пропавшего без вести – бывший, кстати, сотрудник прокуратуры – попросил признать своего отца погибшим, судья просто «загонял» его, заставляя целый год собирать справки.

Признать человека погибшим до сих пор нелегко. В масштабах нашей республики эту работу можно было бы начать по указу президента Татарстана. Или по инициативе какой-то общественной организации. Допустим, партии «Единая Россия». Они могли бы собраться и помочь всем родственникам погибших. Речь идет обо всех пропавших без вести на фронте. Сначала должен быть указ президента, на основании которого можно было бы создать упрощенную процедуру признания пропавших без вести воинов погибшими. Хотя бы граждан России, на которых нет никакого компромата у спецслужб.

– А что на ваше предложение ответил президент РФ Дмитрий Медведев?

– Мне пришел ответ, в котором он сообщает, что соответствующее поручение вместе с моим письмом передано в Министерство обороны РФ. Но у Минобороны нет таких функций – решать, погиб человек или нет. Это дело суда или военной прокуратуры. Я же считаю, что нужно сделать так, что при наличии положительных справок от КГБ-ФСБ такое решение давалось бы практически автоматически! Нет отметки о том, что человек был среди военных преступников – значит погиб, выполняя воинский долг. Как показывает практика, таких ответов будет подавляющее большинство! При составлении Книги Памяти по Аксубаевскому району нашей республики из всех пропавших без вести только один оказался предателем и жил в Канаде. Так что даже если среди них и найдутся несколько таких человек, из-за этого вешать на остальных клеймо предателя мы не имеем права.

– А почему, на ваш взгляд, этот вопрос не был решен раньше?

– Дело в том, что еще с 1942 года в структуре Народного Комиссариата обороны СССР были созданы так называемые полевые учреждения Госбанка СССР, и по их инициативе солдатам – рядовым, сержантам и офицерам – выдавались так называемые вкладные книжки. На эти книжки военнослужащим и начислялась зарплата. Причем по инициативе заместителя наркома обороны, генерал-полковника интендантской службы Андрея Хрулева суммы на этих вкладах использовались в улучшении обороноспособности страны, всевозможных безналичных операциях, привлечении их к созданию танков, самолетов и т.д. Но по приказу того же Хрулева четко предписывалось: по истечении двух месяцев после того, как военнослужащий погиб или пропал без вести, начисление зарплаты ему прекращается, а номер расчетного счета должен быть сообщен военкомату призыва по месту его жительства. Это делалось для того, чтобы обеспечить пенсией семью военнослужащего и передать деньги со счета либо вдове, либо другим наследникам. Однако на практике этого не происходило. И большинство счетов так и осталось невостребованными.

– А насколько значительными были эти вклады?

– По тем временам это были небольшие деньги – рублей 300, 400, ну 800 на каждом счету. То есть не такие значительные суммы, чтобы поднимать о них вопрос в масштабах государства. Но дело в том, что и сегодня эти вклады никуда не делись. Эти книжки аккуратно хранятся в фондах Центрального банка России. И Полевое учреждение Красноармейское, на счету которого хранятся эти вклады, не ликвидировано, оно существует в Москве до сих пор. И самое главное, что служащие этого учреждения не отказываются от того, что эти деньги нужно вернуть. Они согласны, что если найдется наследник этих денег, то они обязаны выплатить ему эту сумму с процентами и даже с ежегодной индексацией. Представьте, какая это сумма сейчас, если в конце войны она равнялась 4 миллиардам рублей невостребованных зарплат!

– Сразу же возникает вопрос – насколько реально получение этих денег?

– Я напомню, что по нынешнему законодательству работодателю, не выдающему зарплату подчиненному в течение двух месяцев, грозит либо административное, либо уголовное наказание. Так что с этой точки зрения, закон на стороне наследников. Но для того чтобы родственники были признаны наследниками, наша задача – добиться, чтобы владельцы этих вкладов были признаны погибшими. И как только мы это сделаем, все эти зарплаты юридически становятся наследством их вдов, детей, других родственников. Наследникам останется только доказать, что они имеют конкретное отношение к этим солдатам. Причем зарплату платили не только офицерам, но и младшему командному составу – сержантам, старшинам и даже рядовым. Родственники пропавших без вести советских солдат могут получить миллионы рублей!

– Если на федеральном уровне этот вопрос пока принципиально не решается, то что в этом случае мог бы предпринять Татарстан?

– В рамках республики мы могли бы создать организацию, которая юридически могла бы оформлять такие документы, не дожидаясь решения президента России. Этот пакет документов могли бы грамотно оформлять 2-3 юриста. В этом случае за деньгами даже не обязательно надо было бы ездить в Москву. Нам вполне могли бы рассчитать преференции по налогам, за счет выплаты этих компенсаций. Мы просто эти деньги перечислили бы не в Москву, а на счета конкретных наследников. Именно так несколько лет назад решился вопрос в Кукморском районе республики, где мы смогли оформить пенсии примерно 900 ветеранам и членам семей погибших.

– То есть вы уверены в успехе?

– Для меня более важна нравственная сторона этого вопроса – ведь у нас в Татарстане около 180 тысяч человек так и числятся под клеймом сомнительной репутации.

Предлагаю создать рабочую группу, которая взялась бы решить эту задачу. Я согласен быть ее консультантом. Общественную приемную этой комиссии можно было бы создать при нашем Музее-мемориале в Казанском кремле. Все желающие родственники узнать судьбу своего деда и прадеда смогли бы к нам обратиться и получить такой документ. После чего можно было бы поднимать вопрос о выплате конкретных денег.

Опыт обращения в Красноармейское полевое учреждение показывает, что его сотрудники не отказываются от выплат. Они просто ссылаются, что очень много времени нужно на перепроверку документов. Уже был прецедент, что деньги с такого счета были выплачены – около 3 миллионов рублей. Наследники смогли купить квартиру.

Это вполне доступно, просто этим никто не занимается. Да это непросто, нужно знать, в какие архивы обращаться, как составлять запросы. Вот пришла ко мне сотрудница музея Казанского фармацевтического училища. Она всю свою жизнь искала следы отца, посылала запросы, из-за этого даже фамилию после свадьбы не сменила. И все годы она искала Мигманова, посылала на эту фамилию запросы. А кого мы нашли в архиве? Мичманова! Все сходится – адрес, имя жены, дата рождения и место гибели! Я тут же все распечатал, документы хранятся в Подольском архиве. И она теперь дочь погибшего.