Александр Таркаев, руководитель ТРО партии «Правое дело», депутат Госсовета РТ: «Очень хочется, чтобы в России люди поняли: приятно быть богатым в богатой стране»

Во вторник, 26 мая, партия «Правое дело» проводит первую публичную акцию в Казани – пикет, посвященный Дню предпринимателя. Пользуясь предстоящим событием как поводом пообщаться с одним из самых ярких политиков Татарстана, 116.ru побеседовал с лидером регионального отделения партии «Правое дело», депутатом Государственного совета РТ, председателем административного совета Торгово-промышленной палаты РТ Александром Таркаевым.

– Александр Никитич, первый вопрос касается Вашей парламентской деятельности. До выборов в Госсовет регионального отделение партии «Правое дело» не успело пройти регистрацию, поэтому Вы баллотировались как одномандатник. В своих планах тогда Вы заявили о намерении создать в парламенте соответствующую фракцию. Как продвигается реализация задуманного?

– Мы ведем переговоры с теми, кто остался «не охвачен» Единой Россией. Думаю, что сформировать полноценную депутатскую фракцию вряд ли удастся, просто потому, что в Госсовете всего семь человек не являются ни единороссами, ни коммунистами. Однако, думаю, что собрать небольшую группу единомышленников все же получится. Три-четыре человека у нас будет.

– По-вашему, сможет ли такая небольшая группа влиять на парламентское большинство, заставлять к себе прислушиваться?

– Сложный вопрос. Все зависит от того, какие это люди, и от сложившейся ситуации. Пока денег было очень много, даже большая фракция не смогла бы повлиять на выработку решений, потому что все твердо были уверены, что ухватили Бога за бороду. Сейчас, когда жизнь задала всем изрядную встряску, наиболее дальновидные люди во власти начинают оглядываться вокруг, понимая, что неплохо было бы разделить с кем-то ответственность, да и прислушаться к иному мнению не вредно. В этой ситуации люди, способные генерировать новые идеи, всегда будут востребованы.

– Объединенная партия «Правое дело» – это просто сумма трех слагаемых или все же сработал некий принцип синергии? Чем эта партия качественно отличается от старого, условно говоря, «правого блока»?

– Вопрос очень хитрый. Недавно я побывал на выездном заседании политсовета партии в Подмосковье. Пообщавшись в неформальной обстановке, мы лучше поняли друг друга, хотя все давно друг друга знаем. Можно так сказать: единство нашей идеологической базы проявилось четко. Это бесспорно. В то же время, по тактике это совершенно разные партии.

Строго говоря, объединились то две крупные партии с традициями: Демократическая партия и СПС. Что касается «Гражданской силы», то это наскоро созданное образование, и хотя там много интересных людей, но партийных традиций нет. Поэтому, если говорить о некой синергии, о том, что из трех получилось четыре, нельзя. Я думаю, что из трех получилось два с половиной. Но это все равно гораздо больше, чем отдельно СПС или Демпартия.

С другой стороны, в определенном смысле из трех действительно получилось четыре. Во-первых, с точки зрения избирателя, которому очень мешала разномастность в правом движении. Во-вторых, каждой партии удалось сбросить с себя пережитки прошлого, потому что в глазах людей груз старых ошибок компрометировал их репутацию. Произошло объединение на основе совершенно нового бренда. Некоторые люди, которые явно не вписывались в современную ситуацию, не вошли в новую партию, да и некоторые идеи, которые исчерпали себя, но по традиции муссировались определенной группой людей, тоже остались в прошлом.

Что особенно приятно, партия двигается в ту сторону, в которой мы всегда ее пытались сдвинуть. Региональное отделение «Правого дела» создано на базе СПС. Раньше республиканское отделение СПС всегда было в некотором конфликте с московским. Мы считали, что должна быть гораздо сильнее патриотическая составляющая, что партия скорее должна быть правоконсервативной, чем упирать на либерализм. Людям ведь очень трудно объяснить, что когда мы говорим о либерализме, мы, в первую очередь, имеем в виду экономический либерализм. Этим умело пользовались наши оппоненты, приклеивая к партии ярлык либерализма как некой вседозволенности.

Думаю, что сейчас и программно партия стала более единой. Осталось только выбрать лидера. Знаете, я не верю во всякие триумвираты. Какая бы ни была единая платформа, у всех лидеров свои амбиции. Был у нас в России двухместный трон – недолго существовал (Смеется). Я большой сторонник того, чтобы в партии как можно больше решал политсовет, и как можно меньше – лидер. Но все равно лицо должно быть одно, чрезвычайно сложно «трехглавого змея» предъявлять избирателю.

– Какие из задач новой партии в первую очередь предстоит решить в Татарстане?

– Все наиболее важные идеи новой партии – это те вопросы, из-за которых произошел кризис. Что всегда доказывали правые? Необходимость свободного рынка, поддержки малого и среднего бизнеса, бизнеса внутри страны, разумного отношения к заимствованию и протекционизму. Мы всегда выступали против создания госмонополий. Ну и кто оказался прав? Кто сегодня нахватал больше всего зарубежных кредитов и разбазаривает наш стабфонд? Эти самые вертикально интегрированные госмонополии. Избыточная вертикализация, отсутствие ответственности регионов за свои внутренние дела, назначаемость губернаторов – безусловно, все это повлияло на ухудшение ситуации. Мы всегда настойчиво стояли на позиции, что сначала нужно научится зарабатывать, а потом уже тратить, что бездумно брать на себя социальные обязательства неразумно.

– Александр Никитич, в кризисных ситуациях Вы всегда привлекались к решению глобальных задач в республике – и во время модернизации КАМАЗа, и во время перехода к рыночной экономике...

– Да, я человек кризисный, когда много денег, меня не зовут! (Смеется).

– Получается, сейчас Ваше время! Ваш опыт как-то используется?

– Я являюсь членом Экономического совета при премьере РТ, в Госсовете я пока не особо активен в этом направлении, все больше при правительстве, хотя оно не всегда движется в том направлении, которое я считаю правильным.

– В журналистских текстах, где речь идет о Вас, можно встретить штамп «Опора правых сил региона». Вы слышали о таким определением и согласны ли с ним?

– В первый раз об этом слышу, и вообще, я не люблю читать о себе. Не перечитываю даже свои статьи, а я много пишу. Скажу почему: уже ничего нельзя сделать, но всегда можно найти, что было сделано или сказано не так. Так зачем заниматься бессмысленной рефлексией, когда все уже сделано!

Насчет того лестного прозвища, о котором вы сказали – наверное, можно с ним согласиться. История ведь очень забавная: в 1989 году я был инициатором создания самой первой партии в республике. Она называлась просто «Движение». Из нашего списка в 27 человек в Верховный совет СССР прошли более 20, все очень разные люди – и Зиля Валеева (министр культуры РТ. – авт.), и Иван Грачев (депутат Госдумы РФ, лидер движения «Развитие предпринимательства». – авт.). Была очень сильная команда, которая, к сожалению, объединилась только на период, когда нужно было уходить от коммунистического прошлого. А когда настала пора идти в светлому будущему, выяснилось, что будущее у всех разное.

Потом я долгое время не занимался политикой, и в 2002 году после разгрома, который потерпел СПС , ко мне пришел Павел Сигал (бывший исполнительный директор регионального отделения СПС, предприниматель. – авт.) и сказал, что нужно как-то спасать партию. Я решил баллотироваться, был с ходу избран руководителем политсовета. И все последующие годы тянул эту лямку.

– Вы чувствуете себя оппозицией?

– Да, конечно, но я чувствую себя и хочу быть «британской оппозицией».

– Оппозицией Ее Величества?

– Да, и я во многих статьях говорил: в Англии это термин родился неслучайно. Мне очень импонирует, что в Англии все важнейшие вопросы рассматриваются совместно действующим и теневым кабинетом – теми, кто имеет право решать, и теми, кто пока находится в оппозиции, но кому предстоит в будущем тянуть эту лямку. Оппозиция имеет право совещательного голоса, но, тем не менее, она участвует в обсуждении и полностью информирована. Потому что истеблишмент должен понимать свою ответственность за судьбу страны, и именно эта ответственность должна заставлять человека участвовать в политической жизни страны. Если каждая политическая сила понимает, что она временно управляет страной, а потом придут ее оппоненты и они будут управлять, вот тогда забота о благе страны – не болтовня.

– Скажите, Вы довольны деятельностью Торгово-промышленной палаты РТ?

– Могу сказать, что меня не удовлетворяет деятельность Торгово-промышленной палаты в целом по России. Мы то в свое время, создавая независимую палату в Татарстане, пошли классическим европейским путем – собрали частные компании. Демократизм того времени проявлялся хотя бы в том, что на собрание 63 простых предпринимателей пришел президент Татарстана. Со временем в палата расширилась. Но должен сказать: чувство социальной общности не сильно выражено.

Членство в палате – это иногда стремление получить доступ к власти, иногда – способ воспользоваться нашим лоббистским потенциалом, иногда – просто инерция, так как взносы у нас небольшие. Я бы не сказал, что бы стали такой силой, которой, к примеру, мне рассказал мой приятель – председатель совета директоров Торгово-промышленной палаты Торонто: «Мэрия Торонто не примет ни одного постановления, не согласовав его с нами». До этого состояния нам еще очень далеко. И в первую очередь потому, что наши члены не осознают свей классовой общности и общности своих интересов, потому что только опираясь на них, можно стать сильными. Поэтому, отвечая на ваш вопрос: я удовлетворен работой палаты процентов на 50%.

– Вопрос к Вам как к председателю совета директоров «Диалог Консалтинг»: что происходит в этом секторе услуг?

– Растет спрос. Наша специализация – это управление затратами. Сейчас на предприятиях идет оптимизация. Это необходимость для крупных компаний, которые неизбежно обрастают бюрократией, а любая бюрократия всегда стоит на защите своих интересов. Она всегда выстраивает такую систему, которая позволяет ей жить отдельно от объекта управления. В кризисной ситуации опереться на помощь бюрократии невозможно, потому что бюрократия не может сделать сама себе харакири. Поэтому вырастает спрос на внешних аналитиков. Самый верх корпорации понимает, что стало жарко, поскольку наверху есть и права, и ответственность. Внизу, у станка, люди стараются делать все, что могут. А в середине, где люди в общем-то ни за что толком не отвечают, люди стараются сохранить во чтобы то ни стало свой статус-кво. В мировой практике чистка всегда начинается с управленцев.

– Александр Никитич, по образованию Вы физик, а по своей общественной деятельности – все-таки больше «лирик»... К какой категории Вы внутренне себя относите?

– Ну, знаете, это сложный вопрос. В мое время, простите за хвастовство, физики были чрезвычайно гуманитарно образованными. Вся элита литературного клуба КГУ состояла, в основном, из физиков и математиков. И вашего покорного слуги, в том числе.

– Глядя на Вас, невозможно не задать наверняка банальный журналистский вопрос: в чем секрет такой потрясающей активности?

– Это обусловлено генетически! Мой дед говорил мне: хорошо, что революция случилась в 1917 году, ведь случись она на пять лет позже, он бы был уже миллионером, и его бы наверняка расстреляли. У дедушки была тяжелейшая жизнь, но несмотря на пережитое, он, приходя домой в 85 лет, мог часами доказывать мне, что какой-то объект бесхозяйственно строится и где разбазаривается народное добро. Хотя ни народ, ни страна ничего хорошего ему не сделали. Но он не потерял оптимизма и старался сделать все, что можно, и умер счастливым человеком.

– А есть ли у Вас мечта, Александр Никитич?

– Нельзя свести все мечты в одну, счастье – это векторная величина. Человеку нужно много. Для меня важнее всего не делать что-то просто за деньги, а делать это для себя, мне должно быть интересно, я должен в это верить. Потому что если ты что-то делаешь, а удовольствия от этого не получаешь,то это купля-продажа своей собственной жизни. И это ужасно – осознавать, что ты продаешь какой-то кусок своей жизни. Может, поэтому, хотя я вошел в бизнес в 1988 году, имея связи и контакты, я не стал очень богатым человеком.

А если говорить о мечте... Очень хочется, чтобы в России люди поняли: приятно быть богатым в богатой стране. Что самое противное на свете – это есть свой бутерброд под одеялом. Когда люди скрывают свое благосостояние, или что еще хуже – не стесняются его демонстрировать в бедной стране... В чем сила американцев (хотя я не люблю эту страну по многим причинам), так это в культе среднего класса и вообще в культе работы. Каждый человек в США, который имеет пусть простую, но стабильную работу, является обеспеченным.

Я скажу скорее об антимечте. Чего мне не хочется, так это еще большей лживости и двуличности, которую мы себе позволяем, когда говорим, что минимальная зарплата может быть ниже прожиточного минимума.

– То есть у Вас мечта «не для себя»...

– А зачем мне мечтать для себя? Поскольку я физик и глухой материалист, я не мечтаю о том, что бессмысленно, и не мечтаю о том, что могу сделать – я просто иду и делаю. Остается очень мало места для мечты.