Отец Иоанн, настоятель Никольского собора Казани: «Человеку верующему всегда легче пережить любой кризис»

Со 2 марта по 19 апреля в этом году длится Великий пост. И лучшего времени, чтобы поговорить о явлениях нематериального характера, пожалуй, не придумаешь. Каково истинное значение поста? Почему верующие легче переносят трудности кризиса? Об этом корреспондент 116.ru побеседовал с настоятелем Никольского собора Казани отцом Иоанном (Барсуковым).

– Какое значение для православных имеет Великий пост?

– Великий пост – это не человеческое измышление, это есть богоустановленный священный отрезок времени, сакраментальный по своей численности – 40 дней. Догматическая основа поста: Христос сам положил этому начало и постился 40 дней, будучи искушаем. 40 дней постился пророк Моисей, прежде чем получить десять заповедей, и другие великие мужи. Пост – это аскеза, это воздержание от всего того, что гнетет человека, что на него давит, что является следствием наших страстей. Пост придает нам духовные силы бороться с грехом.

Понятие поста – не гастрономическое. Одна гастрономия не приведет к духовному очищению. Я не пощусь, чтобы меньше стало холестерина и целлюлита. Да, мы воздерживаемся от мясного, рыбного. Но это не все! Вы посмотрите: пост начинается с Прощеного воскресенья. Мы прощаем все нашим обидчикам. У меня нет врагов, потому что я соблюдаю заповедь Христа «Любите друг друга».

Во время поста человек ограничивает себя от суетных вещей. Можно пораньше выключить телевизор. Чаще ходить в храм Божий. Чуть побольше молится. Но вершина всего поста – это исповедь и причастие. Это катарсис, очищение себя от скверны грехов.

– Можно ли сказать, что каждый верующий сам устанавливает для себя степень воздержания?

– Понимаете, есть люди, которые просто исполняют механические правила бытия, не имея Бога в сердце, – а ведь только это помогает выдержать семь недель, и люди с живой верой. Вера – это связь человека как творения с о своим Творцом. Она достигается, если мы очистим свою душу. Поэтому нужен пост: я прошу, примирюсь, ограничу себя. И вот через мое чистое стекло наконец сможет проникнуть солнце.

– То есть конкретных предписаний – каким образом себя ограничивать в таких вещах, как просмотр телевизора или другие развлечения – нет?

– Абсолютно конкретного устава нет. Есть обобщающее значение поста – постимся телесно и духовно. Я только хотел дать понять, что пост – не есть только одно воздержание от скоромной пищи, хотел показать, как можно поститься в других областях. Самое главное: постом человек пытается оставить в душе чуть больше места для Бога.

– Как известно, церковь осуждает восприятие поста в гастрономическом смысле, и еще больше – средства массовой информации, которые способствуют распространению такого понимания...

– Конечно. Мне обидно, когда пишут такую чушь. Все зависит от журналиста – можно так урезать и перекромсать сказанное! Знаете, была такая заметка в одной местной газете: «Отец Иван сказал, что во время поста нельзя пить чай и кофе». Во-первых, я такого не говорил, а во-вторых, это беспросветная чушь. И ни слова о главном – об исповеди и причастии! Причастие – это теснейшая связь с Богом. Это актуализация сути православия. Протестанты этого не знают, у мусульман Аллах трансцендентен. У православных Бог имманентен, соприсущ, мы входим с ним в теснейшую связь. Но чтобы это сделать, нужно очищение, нужен пост.

– Скажите, а настроение верующих изменилось в связи с трудностями, возникшими при кризисе? Заметно ли это по вашему, скажем, приходу?

– Не то чтобы я замечаю это по своему приходу. Я такой же человек, хожу по тем же улицам, заправляюсь на заправке, стою в очередях. Я тоже это ощущаю, знаю о девальвации рубля. И очень страдаю за матушку нашу Отчизну. Мы, христиане, в высшей степени патриоты.

Помните, как мы одно время искали национальную идею в России? Солженицын сказал тогда: «Нам нечего искать». Если бы к нему тогда прислушались! Нам не нужно искать национальную идею. Нами бы оглянуться назад и посмотреть, как жили наши предки. Они свою веру отдали Богу, лучшие места в селах – храмам, посту – свою выдержку, семье – свою верность, Родине – преданность. И если бы оглянуться назад и все это от них перенять – вот она, эта национальная идея.

Этот кризис финансовый, конечно, всех гнетет. И один негатив отовсюду. Но человеку верующему всегда легче пережить любой кризис. Вы знаете, в чем прерогатива и преимущества человека верующего и религиозного? Я не просто так сказал – религиозного, потому что есть люди верующие, но безрелигиозные. Они говорят «я верю», но начинаешь спрашивать – а знаете ли вы «Отче наш»? А давно ли вы были в храме? Им можно процитировать апостола Якова: «О бессмысленный человек, неужели ты не знаешь, что вера без дел мертва есть, ибо даже бесы верят и трепещут».

Представьте, что мужчина говорит женщине «я тебя люблю» изо дня в день, но ничего не делает для нее. Она начинает возмущаться: «А почему ты меня не обнимешь? Почему не подаришь ничего? Почему ты такой пустозвон?» Вера без дел мертва. А если ты еще и религиозный человек, когда актуализируешь свою веру, дает силы поститься, тянет на богослужение... Это значит подкреплять свою веру деяниями.

Я помню времена, когда воспитательницы в детских садах срывали крестики. Как мой папа ночью, чтобы никто не видел, повенчался с мамой. Он был прокурор, она – учительница. Было жесточайшее гонение на христиан. Сейчас свобода, но все охладели. Неужели опять должен грянуть гром, чтобы все перекрестились? Вот когда человек мало того что верующий, но еще и религиозный – он смотрит на все с точки зрения вечности. Это помогает нам увидеть производную всякого кризиса. И мы полагаемся на волю Божью. А вот если мы дальше будем так жить – дни валентина, хэллоуины, сектантство, которому нет числа... не знаю, каким будет финал.

– Не думаете ли вы, что кризис и всевозможные социальные потрясения – благоприятное время, чтобы сбить человека с толку, завлечь его в какую-нибудь секту?

– Пришла в голову цитата: «Когда человек перестает верить в Бога, он начинает верить во все остальное». В секты уходят те, у кого нет Бога в сердце. Верующие же свободны от всяких эзотерических учений, но тем более свободны, чем мы ближе к Богу.

– Финансисты говорят, что кризис нужен для оздоровления экономической системы. А нужен ли он для духовного развития?

– Скорби нужны. Мы живем, греша Богу, и Бог, любя, может дать нам подзатыльник. Может хоть так вы обратитесь к нему? Знаете, как с греческого переводится «кризис»? Это суд. Подумайте об этом.