Алексей Чадов, российский актер кино: «Хватит с меня комедий!»

К своим 30 годам Алексей Чадов уже снялся у самых именитых режиссёров отечественного кинематографа: Балабанова, Бондарчука, Бекмамбетова. Картины, в которых он задействован, неизменно производят фурор. Вот и «Вий», вышедший в кинопрокат в январе, стал очередной такой работой.

– Алексей, прежде всего, хотелось бы полюбопытствовать, насколько вы открытый человек?

– Я открытый человек, мне нравится работать с людьми, общаться на разные темы. Если вы по поводу табу на какие-то вопросы, то мне можно задавать любые вопросы. Сочту какой-то неудобным для себя, некорректным, сам от него уйду. Личная жизнь – это личная. Публичный ты человек или нет, сор из избы выносить не нужно.

– Хорошо, тогда начну с вопросов о вашей последней работе, о картине «Вий». Ее съемки начались восемь с лишним лет назад. Разве фильм не мог быть выпущен раньше?

– Мог, но это повлияло бы на качество картины. Это очень одиозный проект, с серьёзными амбициями. Да, фильм можно было выпустить намного раньше, с меньшими затратами, но это не была бы картина международного уровня, какой она задумывалась. Тут надо отдать должное нашему продюсеру Алексею Петрухину: я очень уважаю его и как профессионала, поскольку он довёл дело до конца. Предпосылок понизить планку за эти годы было предостаточно, хотя бы по причине экономического кризиса. Когда картина была практически готова, стало понятно, что кинотехнологии, включая съёмки в формате 3D, шагнули далеко вперёд. В итоге три года назад фильм был переснят практически целиком

– В основе фильма повесть Гоголя. А как складывались ваши «взаимоотношения» с этим писателем? Когда вы открыли его для себя?

– В институте. У меня вообще серьёзный интерес к литературе проявился в студенчестве. Нам много задавали. Но я параллельно с учёбой работал, и у меня не было возможности читать постепенно в течение семестра. В итоге перед сессией по несколько дней не выходил из библиотеки – читал запоем. Я тогда себе и зрение посадил. А что касается «отношений» с Николаем Васильевичем, то для меня он не просто яркий писатель, я называю его креативным чудаком. Он был нездоровым человеком, страдал психическими отклонениями. Но, возможно, именно эти отклонения вдохнули сумасшедшую энергию в его произведения. «Вий» – при всей его чертовщине – очень христианское произведение, где есть вечная борьба добра со злом, борьба с соблазнами и страстями. Гоголь создал в этой повести настолько ярко выраженные образы, что их невозможно не увидеть: у них свои запахи, какая-то своя аура, порой мистическая.

– А вы в мистику верите?

– Мне часто задают этот вопрос, но я не совсем понимаю, что такое мистика в жизни. Верю в закон сохранения энергии, в случай, в чудо, в божественную силу добра.

– Но в картине-то мистика была?

– Была, но я в таких сценах почти не снимался, наша любовная история с героиней Агнии словно существует сама по себе, отдельно от общего сюжета.

– А сам Вий в фильме получился страшным?

– Стрёмным! (Смеётся). С шестью глазами и шестью ртами. Вий у нас чудовище, как говорит режиссёр Олег Степченко, но при этом он реалистичен, очеловечен, как фигуры Пикассо.

– Где снималось это кино?

– В 150 км от Праги в маленькой чешской деревушке с одним рестораном и единственным банкоматом. Многие сцены, кстати, снимались в замке, которому более 500 лет. При этом были выстроены декорации карпатского хутора начала ХVIII века. Четыре месяца ушло на то, чтобы построить эту деревню из 20 домов, со сторожевой вышкой, частоколом, старинными пушками и другими атрибутами времён Запорожской Сечи. Могу сказать, что абсолютно все снимали все в натуре, не в павильоне. То есть если была речка, то это была настоящая речка с камышами. Агния просила, чтобы ее покрепче привязывали к кресту, вместе с которым ее потом топили… Так что для нее съемки закончились воспалением среднего уха.

– Алексей, этот год начался для вас с нескольких премьер. В начале января в прокат вышла комедия «Любовь в большом городе-3»…

– … и этим фильмом заканчиваю своё участие в прекрасном жанре «романтическая комедия». Я закрываю для себя этот жанр. Попробовал, получил удовольствие, но как-то вся эта история с романтическими комедиями у меня затянулась. Хватит уже! Нельзя застаиваться, можно увязнуть. Или заслужить репутацию артиста исключительно лёгкого жанра, каковым я на самом деле не являюсь. Я драматический актёр, участие в этом жанре было для меня скорее экспериментом. Не жалею, что снимался в романтических комедиях, но пора дать дорогу молодым.

– Наверняка, сегодня у вас столько предложений, что вы позволяете себе выбирать понравившиеся роли?

– Да, я живу и работаю в такой компании, где сам себе являюсь начальником. Всегда к этому стремился и в иных условиях работать уже просто не смогу. Это очень кайфово и удобно, когда сам всё контролируешь и делаешь только ту работу, которая нравится. Сейчас я мечтаю о том, чтобы самому продюсировать и сниматься в собственных фильмах. Не хочу быть артистом у кого-то. Обожаю Люка Бессонна, он снимает хорошее кино. Я слежу за новинками, стараюсь отсматривать все новое и свежее.

– Сегодня телесериалы зачастую качественнее полнометражных фильмов. Однако в вашей фильмографии нет ни одного сериала, не считая двухсерийного блокбастера «Ночной дозор»…

– Как раз в феврале на телеэкраны выйдет 16-серийная криминальная драма «Дело чести». Там мы снялись вместе с моим братом Андреем. Я год работал над одним образом, был предан ему и впервые в жизни осознал, что такое по-настоящему вжиться в роль. Через какое-то время после начала съёмок ты начинаешь жить жизнью своего персонажа. Круглосуточно, день за днём, месяц за месяцем ты работаешь и не замечаешь, что исчезаешь как гражданин, как личность. Герой вытесняет твоё «я». Кому-то это может показаться какой-то шизофренией, но на самом деле это крутейшее состояние, и я от души всем желаю его прочувствовать!.. А что касается сериалов, то они меня ломают духовно и физически: я не могу целый год сниматься в одном и том же.

– Вам с братом часто предлагают совместные проекты?

– Не особо. Да и мы понимаем, что злоупотребление братством – опасная вещь. Мы к этому стараемся подходить взвешенно, поэтому бывает, что и отказываемся. Я, кстати, вообще не сторонник того, чтобы братья, дети с родителями, мужья с женами снимались вместе.

– А вас часто путают с братом?

– Не часто, но пусть путают, мы все равно привыкли. Если не будут путать, нам будет как раз-таки непривычно.

– У Андрея ролей в кино намного меньше, чем у вас. Вы не соревнуетесь?

– Нет, у брата своя история в кино. Мы очень разные и в жизни, и на сцене. Андрею, например, не нужна популярность, слава. Он человек-маг, сосредоточен больше на себе, а я воин, мне нужно движение, люди, общение. Уже в детстве было понятно, кто из нас кто. Я часто падал, резался, попадал в какие-то переделки, а Андрей всегда меня спасал.

– Алексей, а всегда ли вы хотели стать актером?

– Нет, конечно, но любовь к актерской профессии жила в моем подсознании всегда. В 11 лет я захотел заняться хип-хопом. Тогда были очень популярны «Мальчишник» и Богдан Титомир. Знаете, я ведь даже ходил в свое время на кружок хореографии, где были одни девчонки в лосинах! (Смеется). Меня это как-то сразу подкупило, и я остался. Мой первый учитель танцев сказал: «Ты приведи ещё хотя бы пару пацанов, чтобы тебе тут одному среди девчонок не тусоваться». И я привёл брата, друзей-одноклассников. Мы натянули лосины и – вперёд. 10 лет я отдал станку, акробатике. Потом в Новопеределкине мы сами построили театр, и мне стало совсем не до хип-хопа. Мы с братом сыграли в пьесе Евгения Шварца «Красная шапочка». Андрею досталась роль волка, а мне – зайца.

– Видимо, те навыки, приобретенные в театральном кружке, и помогли вам при поступлении в «Щепку»?

– Думаю, да. В «Щепку» я легко попал. При этом я никогда не думал стать актером. Маме тяжело было одной с нами, нам с братом приходилось подрабатывать, хотя бы чтоб хорошо одеваться. Я подрабатывал барменом, не высыпался, какая тут учеба? И я все время находился в воинственном настроении, с кем-то конфликтовал, защищался… А со второго курса мне стали предлагать роли в кино. Мне повезло, в достаточно юном возрасте я успел поработать с такими мэтрами, как Балабанов, Бондарчук, Бекмамбетов… У Бекмамбетова, кстати, я не хотел сниматься: мне было непонятно, как в «Ночном дозоре» будут происходить превращения героев, показалось, что все это нереально. Но потом я прочитал книгу Лукьяненко, познакомился с самим Тимуром… и согласился.

– После первой картины ваше финансовое положение резко улучшилось?

– Нет, конечно, после «Войны» мне еще приходилось какое-то время подрабатывать. Но те первые съемки стали серьезной школой жизни для меня. Я был еще ребенком, ведь что такое 20 лет? Нам пришлось три недели жить в горах. Мыться было негде и некогда. Телефонов у нас не было, позвонить можно было только по одному-единственному стационарному телефону, который находился в селе. Но звонить можно было до шести, а у нас каждый день до семи длились съемки... Это уже после «Девятой роты» я стал чуть более известнее и богаче. Картина была успешной во всех отношениях, а ее выход сопровождался шикарным промо. Лично для меня она была интересна тем, что пришлось играть слабого человека.

– Какие из всех ваших работ вам наиболее дороги?

– Мне «Война» нравится. Хоть это и был мой первый опыт в кино, но по напряженности истории и в целом по актерскому озарению ничего подобного у меня больше не было.

– Вы не мечтаете о Голливуде?

– Сниматься в Голливуде ради того, чтобы жить в Америке и стать там героем, я не хочу. Но поработать там ради самой работы, ради познания процесса, хотелось бы. Мечтаю поработать с Квентином Тарантино, потому что считаю его поистине культовым режиссером.

– Считаете ли вы себя состоявшимся актером?

– Нет. Не знаю, кто может сказать, когда актер становится актером. Каждый раз я на съемочную площадку выхожу как впервые. Первые два дня на площадке – всегда стресс, правда! Многое еще мною не реализовано, я только начал. Ранее был всего лишь поиск, рок-н-ролл, молодость, драйв. У меня не было серьезных мыслей по поводу того, что я должен серьезно относиться к своей профессии. А сейчас я должен моделировать свой дальнейший путь. Поэтому стараюсь не застаиваться как личность, как творческий человек.

– А от звездной болезни «башню» у вас когда-нибудь сносило?

– Звездная болезнь – это болезнь неумных, несформированных людей. Чем раньше человек начинает заниматься своим образованием, тем меньше она его задевает впоследствии. А я вкладываю с себя с того самого времени, как мне исполнилось десять лет. Максимум, что со мной было, я простыл звездной болезнью. Но довольно скоро излечился. Мы все любим выпендриваться друг перед другом, чего ж скрывать! Но не нужно путать зазнайство и деловитость. Если человек успешен и стал чуть более деловым в отношении своих знакомых, друзей, близких, это не значит, что он зазнался.

– Алексей, откройте секрет, как вам удается держать себя в такой прекрасной форме? Благодаря фитнесу?

– И тому, что я с каскадерами дерусь периодически! (Смеется). Да, в тренажерный зал хожу, у меня очень хороший личный тренер.

– Вы мужчина стильный. Расскажите, как подходите к выбору одежды?

– Спокойно. Мне важно, чтобы одежда меня не организовывала, а всего лишь была удобной и комфортной. Люблю качественную одежду. Бренды для меня не имеют значения. Не знаю даже, что должно случиться, чтобы за одеждой я поехал, к примеру, в Италию. Но когда бываю в разных странах по работе, заодно могу и прибарахлиться между делом. Рубашки ношу только Gucci, но не из-за бренда, а из-за того, что они реально удобные. Зато на лето у меня всего две майки – черная и белая.

– После выхода «Жары» в 2006 году за вами закрепился статус героя-любовника. Вас это не напрягает?

– Нет. Я отношусь к этому спокойно. Единственное, что раздражало: все время приходилось быть под прицелом. Минус в том, что порой ты не можешь расслабиться, открыть окна в машине, включить музыку, как ты хочешь… Но я давно живу в таких условиях, постепенно привык и теперь меня ничего не смущает. Как только заканчивается очередной период съемок, я стараюсь куда-нибудь уезжать, отдыхать. Недавно съездили с Агнией на Мальдивы, там здорово. Я никогда не думал, что на острове можно себя так прекрасно чувствовать. Вообще люблю путешествовать! Еще вариант – съездить с братом на рыбалку.

– Год назад вы записали песню «Родная». Альбом случайно не собираетесь издавать?

– Я собираюсь, кстати. Сам пишу стихи, коплю материал. Со мной работает талантливый композитор Владимир Кормилицын. На мой взгляд, у нас с ним замечательный тандем. Хочу отметить, чтоб вы понимали: певцом я быть не собираюсь, и вообще к мужскому пению отношусь сомнительно.

– Алексей, какой свой жизненный период вы можете назвать самым ярким?

– Самым ярким?... Наверное, 2012 год, он реально был незабываемым: я женился в этом году. Свадьба стала гиперважным событием в моей жизни.

– Почему?

– Потому что я сам пришел к решению жениться. А для мужчины очень важно прийти к подобному решению самому, а не чтоб его к нему подвели за ручку. Когда он именно сам созревает, свадьба становится для него великим счастьем. В 25 я ощущал, что жениться мне рано. 30 лет – самый возраст для свадьбы, ни рано, не поздно. Мы с Агнией давно знакомы, наши отношения начались еще с картины «Жара». Да, однажды мы расставались. Но мы испытали любовь на химическом уровне. Та зубная боль в сердце после разлуки помогла нам понять, что друг без друга мы не можем.

– А можно полюбопытствовать, какие вообще женщины вам симпатичны?

– Красивые, умные и адекватные. Что очень большая редкость в наши дни.

– Правда, что вы с Агнией живете в лесу?

– Да, два года назад мы переехали в загородный дом, который находится рядом с лесом. Езды до Москвы – полчаса. Дома у нас три собаки – лабрадор, джек-рассел-терьер и чихуахуа. По своим темпераментам эта троица нам часто чем-то напоминает персонажей Труса, Балбеса и Бывалого. Они всегда ждут нас. Могу сказать, что когда ты живешь в квартире, тебе все время хочется уйти из дома. А нас всегда тянет домой!