Сергей Дроботенко, юморист: «Русский мат звучит великолепно. Но только у Пушкина»

Свой первый сольный концерт, который состоялся в омском Дворце культуры «Звездный», Сергей Дроботенко вспоминает с улыбкой. Тогда за пару часов до концерта в зале отключилось отопление из-за аварии, зрители сидели в шубах, аплодисменты были бурные, но тихие, поскольку аплодировали в варежках. В конце зал встал, поскольку сидеть уже было невыносимо холодно. С того момента прошло 15 лет. Но до сих пор на концертах Дроботенко без сюрпризов не обходится. О том, без каких именно, о дружбе с одноклассниками, об особенностях концертных залов в разных городах и о многом другом юморист рассказал читателям нашего сайта.

– Сергей, сразу хочу спросить, а вы знаете, что означает ваша фамилия?

– Наверное, мои прапрапрапрадеды очень много работали, и из-за этого их прозвали Д’Работенками с апострофом. Со временем фамилия видоизменялась и в конце концов стала такой, как сейчас. Хотя спросить особо не у кого, поскольку родственников у нас немного. Зато один зритель как-то раз предложил мне поменять фамилию – на Добротенко.

Сергей Анатольевич Дроботенко родился 14 сентября 1969 года в городе Днепропетровск (Украинская ССР). Через три года семья переехала в г. Омск. В 1991 году Сергей выступал в КВН и довел команду до городского финала. В 1992 году закончил Омский институт инженеров железнодорожного транспорта.
В 1993-м организовал студенческий театр эстрадных миниатюр «БИС» (один из вариантов расшифровки аббревиатуры – «Бездарности и Сергей»). В этом же году устроился работать диджеем на радиостанцию «Европа Плюс Омск».
В 1994-м на первом фестивале театров эстрадных миниатюр «БУМ» получил гран-при в номинации «Лучший автор» за спектакль «Любовь и сало».
В 1998-м Дроботенко дебютировал на московской сцене в ГЦКЗ «Россия» в программе «Ах, анекдот, анекдот». В 1999-м становится лауреатом (третье место) конкурса артистов сатиры и юмора. В 2000 году вместе с Максимом Галкиным принимал участие в концертах Михаила Задорнова.
Сергей Дроботенко – лауреат Всероссийского конкурса артистов сатиры и юмора, постоянный участник телепередач «Смехопанорама» и «Аншлаг», его произведения читают многие известные юмористы.
Холост. Детей нет.

– В вашей семье все такие шутники?

– Не все. Я, пожалуй, в папу пошел. У него очень хорошее чувство юмора. Это он мне когда-то привил любовь к таким книгам, как «12 стульев», «Золотой теленок». Из юмористических передач во время моего детства была только «Вокруг смеха». Впрочем, в ней выступали достойные люди. На их примере я и учился потихоньку.

– В детстве вы любили цирк, клоунов, пародии?

– Конечно, любил, как и все дети. Хотя пародий, как я вспоминаю, тогда и не было. Вообще, первый пародист, которого я увидел, это Александр Песков. Но это случилось, когда я был уже далеко не ребенком.

– Помните свой первый номер?

– Какой номер был самым-самым первым, трудно сказать, потому что я еще и в КВНе играл, и там мы тоже сочиняли юмористические монологи, визитки, домашние задания… Мой первый индивидуальный номер, который получил популярность, назывался «Валентинов день». Это была пародия на одну нашу передачу, я выходил на сцену в кокошнике, в платье.

– Кто вам сегодня пишет номера?

– В 95 процентах случаев – я сам.

– У вас вызывают улыбку высказывания и действия политиков? Может быть, это вас даже вдохновляет?

– Вдохновляет, еще как! У меня даже номер есть, где я просто цитирую наших политиков. Жаль, что Черномырдин Виктор Степанович ушел в мир иной, потому что он был настоящим ходячим кладезем афоризмов! Причем у него очень органично это получалось: что ни скажет – все было очень смешно. Сейчас остался один Владимир Вольфович. В каждом своем выступлении он может дать фору любому нашему юмористу. Вообще, включите выпуск новостей на любом канале – и вы обязательно найдете, чему улыбнуться.

– Зачем сегодня нужны юмористы, если в Интернете можно найти кучу шуток?

– Так там половина наших шуток, только переработанных. Я встречал просто куски своих монологов в виде анекдотов.

– Раньше вы писали рассказы, пьесы, сценарии к любительским спектаклям...

– Понимаю, к чему клоните. Да, у меня есть литературные амбиции, и со временем я хочу написать что-то действительно серьезное.

– А биографию на своем официальном сайте вы тоже сами себе писали?

– Да.

– Там сказано, что в школе вы были круглым отличником, «поэтому любовью среди одноклассников не пользовались».

– Это шутка! Конечно, качество учебы не отражалось на отношениях с одноклассниками. С некоторыми из них мы периодически встречаемся до сих пор.

– А на «Одноклассниках» с ними дружите?

– Нет, я не зарегистрирован в соцсетях, а все, кто там пишет от моего лица, – это расхитители чужой жизни. Как-то я узнал от своего друга, живущего в Германии, что, оказывается, я вовсю общаюсь на сайте «Одноклассники». Ну что сказать? Печально, конечно, что кто-то развлекается подобным способом, и ничего поделать с этим нельзя. Если кто-то знает, как это пресечь, буду очень признателен.

– Сергей, юмор – основной источник ваших доходов?

– Единственный.

– А не хотите открыть какой-нибудь бизнес?

– Чтобы его открывать и успешно им заниматься, надо обладать определенным талантом и способностями, как в любой отрасли. А я точно знаю: чего-чего, а предпринимательской хватки у меня нет. Поэтому вряд ли когда-нибудь открою свое дело. Может быть, в будущем к какому-нибудь своему другу и пойду соучредителем или еще кем-то, но при условии, что я вообще никуда лезть не буду. В противном случае фирма обанкротится.

– Вы считаете, что приносите неудачу?

– Я считаю, что в бизнес мне дорога заказана. Куда угодно, только не туда.

– Были уже прецеденты?

– Не то чтобы прямо прецеденты… В начале 90-х годов в нашей стране было довольно смутное время… Собственно, оно и не прекращалось никогда. Так вот, в начале 90-х, когда практически все торговали, я закончил Омский институт инженеров железнодорожного транспорта. Никакого распределения не было, нам просто выдавали дипломы и говорили: «Занимайтесь, чем хотите». Вот тогда я и попытался заниматься бизнесом – перепродажей некоторых товаров. Но если у других людей все получалось более или менее успешно, то у меня все провалилось в тартарары.

– Сергей, вы популярный юморист с богатым опытом работы на сцене. Нет желания попробовать себя в кино?

– Есть, но пока сценарии, которые предлагают, на уровне «Самого лучшего фильма». Так что поживем – увидим. Лучше всего, наверное, самому написать сценарий и придумать себе самому рольку какую-никакую... Лучше, конечно, «какую».

– Вам не предлагали участвовать в новомодных проектах, типа «Танцы на льду», «Звезды на льду» или «Танцы со звездами»?

– Я даже проходил кастинг на проект «Танцы со звездами», который мог бы вести с Заворотнюк. Но в конце концов руководство канала меня пощадило, потому что там и без меня было смешно. К участию в таких проектах я отношусь хорошо. Не знаю, как другие, я смотрел это по телевизору с удовольствием, помнится, болел за Макарского. А потом, когда все поставили на поток, как у нас любят, естественно, надоело.

– А вы не считаете, что КВН и «Аншлаг» тоже из серии «надоело»? Все-таки сегодня появилось уже столько новых, более смешных юмористических проектов…

– Нет, я так не думаю. Отчасти потому что у них есть и своя зрительская аудитория и постоянно есть какая-то новая кровь, а отчасти потому, что когда-то я сам вышел из КВНа и сегодня являюсь участником «Аншлага». Это хорошие формы, их придумали давно, и дай Бог, чтобы они жили как можно дольше.

– Но все же, какие из современных юмористических проектов вы считаете наиболее удачными?

– Я не знаю, как насчет остальных зрителей, а лично у меня пользуется спросом «Прожекторпэрисхилтон». Я считаю, что это самое лучшее юмористическое шоу. Ребятам создали такие условия, чтобы их замечательное чувство юмора могло раскрыться в полной мере. Они очень хорошо импровизируют по ходу, все пристойно, естественно, смешно и неглупо.

– Какие чувства у вас вызывает юмор, который содержит нецензурщину?

– Если это к месту, тогда положительно, потому что иногда, описывая ту или иную ситуацию или чей-то характер, к сожалению, без крепкого словца не обойдешься. Ведь известно, что даже Пушкин любил это дело, и у него есть сборники стихов, очень хорошо написанные русским матом. В его исполнении наш русский мат звучит просто великолепно. Потому что уместен. Поэтому я считаю, что все-таки нецензурный юмор больше подходит не для сцены, а для дружеского застолья.

– Согласны с тем, что современный юмор пошловат?

– Да. Но только слово не совсем верное. Все дело в том, что юмор всегда являлся камертоном жизни, поэтому нечего, как говорится, на зеркало пенять.

– А вы сами не мастер на крепкое словцо?

– Я тоже, конечно, могу в какой-нибудь ситуации в полной мере использовать наш могучий и великий русский язык, но мастером на крепкое словцо себя не считаю. Есть мастера покруче.

– Сергей, правда, что мужское чувство юмора в корне отличается от женского, что женщины не умеют шутить?

– Я согласен с тем, что мужское чувство юмора отличается от женского, но то, что женщины не умеют шутить, – неправда! Никогда такого не говорил и никогда такой точки зрения не разделял. Женщины замечательно шутят, просто подходят к юмору иначе, нежели мужчины. Есть масса примеров. В той же передаче Comedy Woman проскальзывают очень неплохие моменты. Те же игры КВН, та же Таня Лазарева, когда выходила, шутила очень остроумно. Людмила Марковна Гурченко – царство ей Небесное! – тоже могла рассказать ту или иную историю так, что мужчины просто валялись. Про Раневскую даже не будем говорить… Есть масса прекрасных комедийных актрис. О чем это говорит? О том, что там все в порядке с чувством юмора. Кстати, многие считают, что я очень зло отношусь к женщинам, судя по моим номерам «Два тоста» и «Женская логика». И когда именно после этих номеров женщины дарят цветы, я рад: значит, поняли, оценили и не в обиде.

– Не буду спрашивать про то, в каком городе живет самая благодарная аудитория, лучше скажите, где живет неблагодарная, у которой с чувством юмора, судя по аплодисментам и количеству подаренных цветов, хуже всего?

– Я такой статистики не веду и зрителей никогда не осуждаю. Конечно, бывает так, что в одном городе концерт проходит легко, в другом – тяжело. Но виноват в этом не зритель, поверьте. Успех концерта зависит от многих факторов. Например, даже от зала, в котором он проходит. Каждый зал имеет свою душу, свою ауру. В тех залах, где эта душа чем-то отравлена, там даже трижды гениальный артист столкнется с тяжелым приемом, граничащим с непониманием. Например, есть в славном городе Новокузнецке дворец культуры «Аллюминщик». Дворец знаменит тем, что там никогда не бывает аншлагов, какой бы популярный артист ни приезжал. И прием ужасный, на него жаловались не только такие мои коллеги по цеху, как Юра Гальцев, но и поп-исполнители – Лариса Долина и другие... Оказывается, дворец этот построен на месте бывшего кладбища. Представляете?.. Дальше. Если в зале плохая акустика и гуляет звук, то публика при всем своем желании не будет реагировать так, как если бы этого дефекта не было. Потому что ей некомфортно. И разве я могу ее за это осуждать?

Дальше. Темпераменты у всех людей разные, правильно? Это совершенно нормально, что одна и та же шутка в зале кому-то очень нравится, а кому-то покажется пошлой и гадкой. Сколько людей – столько мнений, всем мил не будешь. Вот северная публика серьезнее. Но как я могу сказать, что из-за этого я ее меньше люблю или у нее с чувством юмора хуже? Людям нравится, они прекрасно аплодируют, они в восторге, просто они не так ярко выражают свои эмоции, вот и все. Поэтому я претензий к зрителям, к аудитории никогда не предъявляю.

– Почему во время концертов вас запрещено фотографировать?

– Понимаете, такой уж у меня жанр, который, как ни странно, требует внимания публики. Вот на рок-концертах – там пожалуйста, это никому не мешает. А вот теперь представьте, что в театре, во время кульминации в спектакле, когда все напряжено до предела, вдруг где-то сверкает вспышка фотоаппарата или – еще лучше – звонит мобильный. Все усилия актеров – насмарку. А у нас ведь народ может не просто не выключить мобильный, но и еще начать разговаривать во время концерта. У меня однажды было такое: девушка, сидящая с краю в первых рядах отвернулась и говорит по мобильному. Я тихонько подошел и поднес микрофон. Так она даже не заметила. И дальше на весь зал прозвучало: «Концерт классный, просто п…ц!» После этого с залом творилось такое, что пришлось делать антракт... Я такого успеха больше не имел.

– Вы согласны с тем, что смеяться полезно?

– Абсолютно. Многие зрители после концерта мне говорили, что пришли с головной болью или кого-то мучило давление, а ушли в прекрасном расположении духа. Сцена лечит не только зрителей, но и артистов тоже! Аркадий Райкин, например, в последние годы сильно болел, и ему физически тяжело было ходить, но, тем не менее, он выходил, вернее, выпархивал на сцену, отрабатывал двухчасовой концерт и прекрасно себя чувствовал, потом заходил за кулисы и все опять возвращалось на круги своя.

– Во время выступлений вы разглядываете своих зрителей? Кого видите в зале?

– В зале, как правило, трудно что-то рассмотреть: ты стоишь на сцене, свет бьет в глаза, а за краем сцены – темнота. Так что, честно говоря, я даже не знаю, кто мой зритель. Но по рассказам очевидцев, на мои концерты приходят люди совершенно разных возрастов – и ребята 10-12 лет, и пожилые люди.

– Михаил Зощенко в одном своем рассказе написал, что клоуны в жизни люди грустные, печальные, удрученные… А вы в жизни чаще веселый, чем наоборот?

– Я человек настроения. Веселиться и шутить каждую секунду невозможно, так можно и в сумасшедший дом попасть. Но, скорее всего, Зощенко был прав: люди, которые занимаются юмором, в реальной жизни, более мрачные. Есть работа, а есть жизнь. Поэтому вполне естественно, что по части веселья мы проигрываем себе на экране.

– То есть чаще вы пребываете в плохом настроении, нежели в хорошем?

– Как-то 50 на 50. Я стремлюсь к хорошему настроению, но бывает, его так испортят, что потом положение не спасешь никакой шуткой. Остается одно – переждать какое-то время в одиночестве.

– Кстати, по поводу одиночества, Сергей, а до каких пор вы собираетесь быть счастливым? Я имею в виду семейную жизнь: в вашей автобиографии написано: «пока холост, поэтому в семейной жизни пока счастлив».

– Это вопрос к Господу Богу. Как он распорядится, так и будет. Я не знаю причины, почему не женат, потому что по натуре я совсем не одиночка. Видимо, оттого, что постоянно занят. Больше не спрашивайте, все равно ничего не скажу. Есть шлагбаум, дальше которого я не пускаю посторонних.

– Похоже, вам не очень-то нравится, когда журналисты спрашивают про личную жизнь?

– Дело в том, что среди вашего брата в последнее время появилось великое множество очень алчных до любой информации людей. В первую очередь их интересует, кто с кем спит, кто сколько зарабатывает и тому подобные вещи. С одной стороны, я понимаю: это веяние времени, журналисты, в общем-то, не виноваты, они люди подневольные и всего лишь выполняют задание редакции. Но с другой… Меня раздражает, когда мои ответы подводят под такой ракурс, что все они принимают совершенно другие очертания, противоположный смысл. Поэтому я завязал с общением с прессой и очень редко соглашаюсь на интервью.

– А женщины, поклонницы вашего творчества, вас не преследуют?

– Они есть, но я не скажу, что они мне прямо уж житья не дают. Понимаете, у меня не тот жанр, чтобы меня девочки у подъезда караулили. У меня жанр поспокойнее. И слава богу: я за этим никогда не гнался. Мне достаточно того, что поклонники просят дать им автограф или сфотографироваться со мной.