Михаил Пореченков, актер, режиссер, продюсер, телеведущий: «Со всем моим мужским опытом, с мужскими мозгами я был бы... такой женщиной!»

Он настоящий мачо не только на экране, но и в реальной жизни. Военное училище, бокс, мотоциклы, машины, оружие, охота, экстремальная скорость – это все его. «Что ты понимаешь в мужских делах? Да ты по телевизору ни одного боя не смогла до конца досмотреть и к автомату ближе чем на сто метров боишься подойти. Как ты можешь говорить о таких вещах?» – вдруг возмутился мой муж, узнав о том, что я собираюсь встречаться с Пореченковым. Хорошо, критику принимаю, но не соглашаюсь: для меня прежде всего он актер.

Михаил очень занят, но при этом, кажется, абсолютно владеет ситуацией и ведет себя как настоящий барин: быстр, весел, вежлив, внимателен, обаятелен, искренен, отвечает почти сразу, почти не задумываясь, иногда – в открытую забавляется. Вообще, у него, кажется, настоящий комплекс собственной полноценности, что, безусловно, – огромное его достоинство и невероятная по нынешним временам редкость. А еще «агент национальной безопасности» является большим поклонником Ницше и Кастанеды, входит в ступор при виде «Подсолнухов» Ван Гога, плачет над фильмом Триера, считает звание «клоун» вершиной актерского искусства и готов всем пожертвовать ради своей профессии.

– Михаил Евгеньевич, вас никогда русским Микки Рурком не называли? Вы очень похожи на него. Не внешне, конечно, а страстью к мотоциклам и боксу...

– Я тоже порой сравниваю себя с Микки Рурком и вполне мог бы им стать… Я имею в виду не творческий успех, а судьбу. Рурк – фантастически одаренный человек и гениальный актер, убивший себя алкоголем, наркотиками и легкомысленным отношением к жизни. Я запросто мог прийти к тому же, но, к счастью, хватило сил и ума сойти с этого пути. Дай Бог, теперь уже не сломаюсь.

Михаил Евгеньевич Пореченков родился 9 марта 1969 года в Ленинграде в семье морского офицера. Образование: школу окончил в Польше. Учился в Таллинском военном училище, служил в стройбате. Окончил ЛГИТМИК. Карьера: самые известные работы – сериал «Агент национальной безопасности», фильмы «Связь», «9 рота», «Солдатский декамерон», «Реальный папа», «День Д». Ведущий программ «Запретная зона» и «Битва экстрасенсов» на канале ТНТ. Звания: заслуженный артист РФ, кандидат в мастера спорта по боксу. Семья: жена Ольга, дети Миша и Маша, дочь от первого брака Варя. У Миши и Маши крестные – Анна Михалкова и Федор Бондарчук.

– Вы творчески востребованы, много снимаетесь, можно сказать, что вы «в шоколаде»?

– Быть «в шоколаде», по мне, – значит быть внутренне спокойным. Не важно, три копейки у тебя в кармане или три миллиона. А когда кругом то цунами, то война, то теракт, какое уж тут спокойствие? У меня масса своих фобий и страхов. Например, боюсь, как бы детей с наркотой в будущем не познакомили.

– А вы в детстве поддавались влиянию плохих мальчиков?

– Естественно. Но я человек трусливый по жизни, поэтому, пробуя пить или курить, одновременно думал про себя: ой, нельзя этого делать, не надо. Вот смотрите – не курю. А ведь когда-то смолил по-страшному.

– Михаил Евгеньевич, чем вам приглянулся проект «Битва экстрасенсов», почему согласились его вести? Мне кажется, вся эта мистика – не ваше амплуа?

– Мне было дико интересно разобраться, кто эти люди: тонкие психологи, искусные фокусники или действительно экстрасенсы?

– У вас, случаем, нет экстрасенсорных способностей?

– У меня есть интуиция, которая не подводит. И вещие сны, бывает, снятся. Но я бы не назвал свои способности сверхъестественными. Просто нам посылаются сигналы, которые мы не всегда распознаем. Вот у меня сердце как-то не лежало идти гулять с собакой, вышел – ее машина сбила.

– В кино вас привычно видеть в роли военного. Вы ведь и сами чуть не стали военным...

– Да, поступил в Таллинское военное училище. Отучился четыре года, а потом меня выгнали. За дисциплину, но скорее, это было обоюдное желание: командования – не продолжать отношений со мной и мое – не продолжать отношений с армией.

– А в детстве вы тоже дисциплину не очень жаловали?

– Нет, я был примерным мальчиком, домашним ребенком. Просто много чего придумывал, и взрослым казалось, что я вроде бы хулиганю. А на самом деле я просто был фантазером…

– Не так давно говорила с Константином Хабенским, и он сказал, что дружит с вами, потому что вы с ним очень разные...

– Да, абсолютно разные. Поэтому и дружим уже много лет. Дружили в Питере, теперь в Москве. Одна девушка пришла в театр на наш спектакль и спросила у администратора: «А Пореченков-Хабенский играет?» Нас уже не разделяют. И, поскольку мы знаем друг друга очень хорошо, нам не нужно долго договариваться на репетициях. Мы знаем даже, о чем помолчать на сцене, и это будет содержательно.

– Михаил Евгеньевич, переход в средний актерский возраст как прошел, болезненно?

– Я никогда не отношусь болезненно к своей работе. Я знаю, что для меня работа всегда найдется. Просто я должен отдавать себе отчет в том, сколько лет активной актерской деятельности мне осталось. Думаю, не более 10, учитывая, что мне 42. Ну, 15. Спросите почему? Потому что рядовой артист, не руководитель своего театра, к 50-55 годам играть перестает. Такова театральная практика.

– Что для вас самое приятное в успехе?

– Самое приятное – что в МХТ в актерском буфете меня студенты в очереди всегда пропускают. Да! Точно! Вот это и есть самое приятное – «кафешное» признание. Признание работников столовой – оно самое настоящее. Значит, действительно что-то сделал. А так – театральных призов я не получал. Кинематографических – тоже.

– Когда вы почувствовали себя взрослым?

– А я еще не почувствовал себя взрослым. Наверное, это ужасно, но взрослым себя начинаешь ощущать, когда умирают родители. Поэтому я себя еще чувствую ребенком. Приехала ко мне мама, и я себя поймал на том, что разговариваю с ней, как ребенок. И она на меня реагирует, как на ребенка, и несерьезно машет на меня рукой. И что бы я ни делал, все мои достижения тут же начинают казаться мне нулем по сравнению с тем, что приехала мама.

– Много приходится делать того, что не нравится?

– Практически ничего. Мне нравится практически все, что я делаю. Что-то легче получается, что-то тяжелее, но нравится почти все.

– Вам не обидно, что в театре у вас роли довольно-таки разнообразные, а вот в кино и на телевидении приходится играть почти только одних людей в погонах?

– Один неглупый человек мне сказал: «Наверное, когда ты родился, в твоем созвездии было большое влияние Марса. Поэтому все роли военных будут по тебе сшиты. Но это же ни о чем не говорит – в мундире человек, без мундира. Можно играть всю жизнь хоть спортсменов, хоть аристократов, главное, чтобы это были разные судьбы».

– Михаил Евгеньевич, мой сын служит в армии, и у меня двойственное чувство: правильно ли я сделала, что не стала его «отмазывать». Про свою службу в армии что можете вспомнить?

– У меня очень приятные воспоминания об армии, как ни странно. Все жалуются... По поводу «9 роты» все копья уже сломали, помню, кто-то говорил: конечно, Пореченков не знает, что такое дедовщина, он не общался с воинами-афганцами... Сейчас, наверное, снова такие разговоры начнутся, поэтому я прямо скажу: я четыре года прослужил в военно-строительных частях, и про дедовщину мне можно не рассказывать. Это части, в которых даже оружие не выдают, можете понять, какие они страшные? (Смеется.). А с моими друзьями, которые прошли горячие точки, я встречаюсь чаще, чем критики встречаются с пером и бумагой.

– Есть ли у вас любимые армейские байки, которые вы при случае рассказываете?

– Ну, чтобы такое рассказывать, надо садиться за хороший стол, компания должна быть подходящая. Потом, в рассказе не обойтись без определенного количества слов, которые вы печатать не будете. (Смеется.). Историй много было, конечно, куда без них. Вот, помню, были мы на стажировке, и из соседней части, авиационной, пропало 10 литров спирта. Того, которым моторы протирают или в фонари заливают, я уж этих авиационных тонкостей не помню. Конечно, сразу бросились искать к военным строителям, потому что кто еще мог увести? Искали 10 литров спирта, а нашли 25. Или другая история – представьте, возвратился из космоса Буран. Это же великая штука, он покрыт плитками термостойкими, и каждая плиточка стоит бешеных денег. И вот он стоит в ангаре, а кругом шесть колец оцепления – милиция, ГБ, Внутренние войска и все-все-все. Ну и уже после того как весь город Байконур отметил приземление, вскрывают ангар, а там – надпись: ВСО ДМБ, военно-строительный отряд, стало быть. И год приписан несмываемой краской. Как они туда забрались – непонятно. Загадка. Военные строители – это секретное оружие нашей страны. Враг и не подозревает, какая сила в этих частях скрыта.

– Михаил Евгеньевич, почему для своего режиссерского дебюта вы выбрали именно римейк «Коммандо»? Нашли среди инвесторов фанатов картины?

– Я мог бы получить деньги под любой проект. Мне показалось интересной идея сделать фильм именно в жанре «экшн». А почему «Коммандо»? Хочется поиграть в героя, которого любил в детстве. Есть и продюсерский расчет. Думаю, 90 процентов жителей России смотрели «Коммандо», и они смотрят на своего любимого героя в новом качестве.

– Свою старшую дочь вы сняли в «Дне Д», воспользовавшись правом режиссера и продюсера?

– Мы долго искали девочку на роль дочери главного героя, которого играю я. Отсмотрели больше 13 претенденток – и по нулям. Все дети при виде меня как будто в ступор впадали. Возможно, их пугал мой внешний вид – я в то время усиленно занимался спортом. Поэтому был такой огромный – просто гора мышц. Ну что делать? Решил попробовать Варвару (дочь актера от первого брака. – Прим. авт.). Она подходила по возрасту: ей, как и героине фильма, было 10 лет. Работалось нам вместе замечательно. Мне нравилось, как Варя вела себя с другими членами съемочной группы. Она вообще спокойная, скромная и воспитанная девушка. Кстати, съемки в фильме ее нисколько не испортили – Варя не зазналась. И окончила третий класс на одни пятерки!

– Вы сейчас себя воспринимаете как актера все еще питерского или уже московского?

– Я как-то спросил сына маленького: «Ты где живешь?». Он ответил: «В Макве». И я понял: все, переехали. Теперь мы точно в «Макве».

– Я никогда, к сожалению, не была в Питере. А если бы вас попросили провести экскурсию, куда бы повели?

– Мне сложно. Не все поймут. Для меня родные места те, где я рос. Я бы прошел по своим дворам, к школе, к дому. Для меня эти места со многим связаны. Если бы шел дождь, я бы показал, как в асфальте отражаются город и его серое свинцовое небо. Обожаю такую погоду. Безветрие и затишье. Такого низкого неба, как в Питере, нигде нет. Оно лежит над городом, а иногда такие картины рисует, такие закаты, что с ума сходишь. Понимаешь, я не подхожу к «Авроре» и не отдаю пионерский салют. Памятники культуры прошли мимо меня. Они у меня ни с чем не ассоциируются. И хватит уже мне «выкать»!

– Согласна. Что тебя может сильно впечатлить?

– Кино. Я смотрел «Танцующую в темноте» на английском языке, которого не знаю, в состоянии легкого алкогольного стресса во время перелета Париж–Гваделупа. Это 17 часов в воздухе. Самолет Боинг-747. Передо мной на спинке впереди стоящего кресла был маленький жидкокристаллический монитор. Кромешная ночь. Я на высоте 10 тысяч над землей, весь салон спит, а я смотрю в этот экранчик и рыдаю.

– Я считала, что мачо не плачут.

– Ну да, мужчины боятся показать свои слабые стороны, они пытаются закрываться определенными вещами, быть сильными мачо, и иногда, сидя в темноте, закутавшись в куртку, приняв определенную дозу алкоголя (лучшее снотворное), могут рыдать над тем, что происходит на экране.

– Как ты относишься к своей профессии? Мне кажется, что ты воспринимаешь актера как клоуна.

– Клоун – это самое высокое звание, которое может получить актер. Выше ничего не существует. Это человек всесторонне развитый. В цирке клоун и жонглирует, и по канату ходит, он и наездник, и эквилибрист… Это профессионал в самом высоком понимании. И к тому же он смешит людей: всегда добрый, иногда печальный, грустный. Мало кто может похвастаться этим «званием».

– Значит, у тебя есть цель стать клоуном?

– Все по-разному произносят это слово… Надо жить честно в этой профессии. Тогда станешь клоуном, профессионалом.

– Где тебе комфортнее, где ты себя чувствуешь как рыба в воде: в театре, кино или на телевидении?

– У меня вообще знак гороскопа – Рыбы. Вся профессия для меня – вода, где-то большое течение, где-то меньше.

– Ты выглядишь очень мужественно. А если бы тебя вдруг на день превратили в тетеньку, что бы ты делал?

– (Басом.) Вау. Ты про секс или про вообще?

– Я про все...

– О-о-ох, я бы этих мужиков помучил! Мне трудно сказать, как, но пару фишек уже знаю. Со всем моим мужским опытом, с мужскими мозгами я был бы такой женщиной! Был бы пулей. Это была бы смерть, а не тетенька! Я бы была толстушкой без комплексов!

– Какой ты бы мог дать совет женщинам от лица мужчины?

– Ну какой совет? Вы же умные, мудрые, самостоятельные, к вам нужно прислушиваться, да и живете дольше на этой земле. Очень мужественные создания! Всю жизнь ходить в неудобной обуви на каблуках! Я преклоняюсь перед вами. Вы сами все про себя знаете. Да и про нас тоже.

– Дети гордятся тем, что их папа популярный артист?

– Маша, увидев меня на экране, просто скажет: «О, папа!» И все. Миша уверен, что я ухожу из дома, чтобы бандитов ловить, драться с плохими людьми – такая уж работа, что сделаешь. Хотя он уже несколько раз смотрел фильм «9 рота», и в один из моментов, когда я там плачу в маках, тоже всегда рыдает. У него сейчас свое восприятие мира. Например, в том же фильме есть эпизод, когда танкисты во время обстрела колонны садятся в машину, и один берет с собой маленькую собачку. И когда в танк попадает снаряд, для Миши самый главный вопрос: «А что с собачкой? Она жива?»

– Супруга не работает?

– Мне нравится, что Оля может не думать о материальной стороне нашей жизни. Вспоминаю, как работала моя мама – с утра до позднего вечера. Я ее практически не видел. В этом женское счастье? Женщина должна заниматься домом, семьей... Леля у меня замечательная хозяйка и прекрасная мама. Конечно, у детей есть няня, и они ходят в детский сад. Но все равно жена с утра до вечера занята домашними заботами. Болеет она или хочет спать, есть – не важно. В доме всегда идеально чисто, обед приготовлен. И я ни разу не слышал от жены упреков по поводу того, что столько всего взвалено на ее плечи.

– Говорят, муж – это голова, а жена – шея. Насколько оно применимо к вашей семье?

– Конечно, мы с женой едины во взглядах. Ну, а глава семьи, наверное, я. Хотя это неоднозначно. Тогда меня нужно было бы по имени-отчеству называть, да и все решения в семье принимал бы я. А мы многие вопросы обсуждаем на семейном совете – о больших приобретениях, о предстоящем отдыхе. Я один принимаю решения, когда дело касается подарков для жены. Леле я обычно дарю то, что нравится мне, поэтому знаю, что и ей должно понравиться. Недавно подарил велосипед, который она давно хотела. И вообще, я уже давно при выборе подарков не сомневаюсь – обычно захожу в ювелирный магазин и смотрю, что новенького появилось. Сейчас необычная огранка появилась для крупных камней. Даже если бриллиант не слишком чистый, но обработан так, что глаза слепит, – все, страшное дело. Это мое пристрастие к ювелирке тоже своего рода отдушина. Мне нравится золото на женщинах. И я люблю, когда его много – чтобы «цыганщина» была такая. Поэтому золотых подарков я дарю жене много.

– Ты теперь не только актер, но и продюсер, режиссер. А недавно тебя назначили первым секретарем Союза кинематографистов России. Ты теперь начальник…

– Одно с другим совершенно не связано. Ну посмотрите на меня – какой я начальник? Деловых костюмов не ношу, по Москве передвигаюсь исключительно на мотоцикле: мне так удобнее. И в Союз я пришел не карьеру делать. Со мной получилось так, как примерно с героем фильма «Снайпер». Его спрашивают: «Как же тебя заманили в эту историю?» А он отвечает: «Я попался на очень простой вещи – на патриотизме». Вот и я тоже попался на патриотизме. В Союзе кинематографистов положение сложное. И я посчитал, что у меня есть силы и время на то, чтобы сделать что-то полезное. Но все оказалось не так просто…