Максим Орешкин, главный экономист «ВТБ Капитал»: «Первые сигналы ускорения инфляции уже есть, но взрыва цен не будет»

Минэкономразвития подготовило кризисный сценарий развития экономики России в случае развала еврозоны из-за невозможности ряда стран обеспечивать госдолг. Глубокий кризис в мировой экономике спровоцирует обвал цен на нефть до $60 за баррель в 2013 году. Это взвинтит темпы инфляции в России до двузначных значений, а также приведет к девальвации национальной валюты: курс доллара в течение трех ближайших лет не опустится ниже 40 рублей. О том, высок ли риск осуществления мрачного прогноза развития экономики страны, рассуждает главный экономист по России инвестиционной компании «ВТБ Капитал» Максим Орешкин.

– Максим, макроэкономические прогнозы в последнее время звучат не слишком обнадеживающе. Действительно стоит готовиться к тому, что осенью экономику страны накроет новая волна кризиса?

– Дело в том, что российская экономика, проделав огромный путь за последние 20 лет, стала важной частью глобальной экономики, и сегодня мы ни в коем случае не можем остаться в стороне от того, что происходит в мире. Особенно учитывая размер российского экспорта и доли нефтегазового сектора в доходах федерального бюджета. Поэтому и непростая ситуация в еврозоне, и колебания цен на сырьевые товары, особенно на нефть, оказывают сильное влияние на российскую экономику. В этом плане Россия остается очень уязвимой. Однако события последнего месяца, которые несут позитивные изменения, напротив, пока настраивают на положительный лад: стоимость нефти марки Brent сегодня составляет порядка 115 долларов за баррель, что значительно выше отметки в 90 баррелей, которую мы наблюдали еще в начале июня. При таких высоких ценах ожидать кризисных явлений в российской экономике абсолютно не стоит. Да, темпы роста будут замедляться, но это объективный процесс: российская экономика завершила восстановление после кризиса, показатель безработицы заметно снизился, уровень загрузки производственных мощностей достиг максимально возможных значений по отдельным отраслям. Дальнейшее развитие производства может достигаться только за счет новых инвестиций. Понятно, что восстановительный рост всегда происходит быстрее, чем планомерный, так что определенное замедление темпов экономического роста – вполне закономерный процесс. Но, повторюсь, структурный кризис может быть только следствием внешних причин – усугублением кризиса в Европе, продолжения замедления темпов развития экономики Китая, который в последние годы был основным драйвером роста спроса на те же сырьевые товары.

– Насколько, на ваш взгляд, реалистична ситуация, что существующие проблемы в этих «болевых точках» могут развиться в новый мировой кризис?

– Скажем так, это не является базовым сценарием, но ситуация и в Европе, и в Китае действительно непростая. Не стоит сбрасывать со счетов и Америку. Если законодатели Штатов на фоне выборов не примут решения по продлению налоговых льгот, и республиканцы вновь не найдут общего языка с демократами в дебатах относительно сокращения размера государственного долга, американская экономика в начале следующего года может впасть в состояние рецессии.

И все же текущая ситуация в российской экономике значительно лучше той, что была в 2007-2008 годах. Центральный банк России проделал ряд серьезных шагов по приданию гибкости российской финансовой системе. В прошлый раз, когда страна столкнулась с серьезным экономическим шоком, курс национальной валюты был жестко зафиксирован, и процентные ставки по займам сразу же резко выросли, что убило всю экономическую активность и привело к глубокому экономическому кризису. Высокий долг российских банков перед иностранными кредиторами, причем такой, в рамках которого российские банки имели открытые валютные позиции, а также большая доля внешнего краткосрочного долга у отдельных крупных российских компаний потребовали в тот момент от правительства страны экстраординарных мер. Ни той, ни другой проблемы сейчас нет. Банки очень аккуратно управляют валютными рисками, а предприятия стараются избегать значительной доли краткосрочного долга. Курс рубля стал плавающим, и в отдельные торговые дни можно наблюдать колебания в пределах на 50-60 копеек в ту или иную сторону в зависимости от изменения настроений на глобальных рынках. Доверие населения к банковской системе значительно выросло, что стало следствием роста объема госгарантий по депозитам и отсутствия сколько-нибудь значимых потерь вкладчиков за последние годы. Все это позволяет в определенной степени сглаживать последствия внешних шоков за счет изменения валютного курса, без влияния на реальную экономическую активность в стране.

– То есть вы считаете, что власти извлекли серьезные уроки из прошлого экономического кризиса?

– Да, хотя сохраняется высокая зависимость федерального бюджета от цен на сырьевые товары: 70% российского экспорта – это поставки нефти и газа, и в этом направлении серьезных изменений за последние годы не произошло. Разумеется, есть определенные подвижки, но структурно изменить ситуацию за один-два года просто невозможно, нужно предпринимать очень решительные шаги. Есть позитивные сдвиги и в том же сельском хозяйстве – Россия стала больше экспортировать зерна и меньше импортировать сахара, что благотворно сказывается на внешнеэкономическом балансе. Растут инвестиции в нефтепереработку, что позволяет, грубо говоря, из того же объема нефти получить больше экспортной выручки благодаря добавочной стоимости. Но в целом страна остается очень уязвимой к серьезным колебаниям цен на мировых сырьевых рынках.

– Инновации и модернизация были, пожалуй, наиболее часто употребляемыми словами в последние годы. А реальные подвижки в этом направлении есть?

– На макроуровне серьезных изменений, к сожалению, нет. Доля нефти и газа в экспорте остается примерно на том же уровне, и даже вслед за последним удорожанием нефти возросла – порядка 70%. Налоговые поступления предприятий нефтегазового сектора сегодня обеспечивают половину доходов бюджета страны. Чтобы увидеть реальный результат модернизации, потребуется не год и не два – перестройка займет как минимум пять лет, а то и гораздо больший срок.

– Засуха и наводнения, вероятно, не позволят в этом году собрать хороший урожай. Ждать ли осенью витка роста цен на продовольственные товары?

– Пока неблагоприятные погодные условия и последствия стихийных бедствий только начали находить отражение в динамике потребительских цен, но в сентябре и октябре это проявится в полной мере. Первые сигналы ускорения инфляции уже есть, например заметно выросли цены на муку, хлеб, мясо птицы, где производственный цикл наиболее короткий. Думаю, в ближайшее время повысятся и цены на свинину и говядину, хотя в этом случае компенсирующим фактором станет снижение импортных пошлин в связи со вступлением России в ВТО. Уже очевидно, что урожай будет не таким хорошим, как в прошлом году. Инфляция, безусловно, ускорится, но ожидать столь же быстрого роста потребительских цен, как в 2010 году, все же не стоит. Думаю, будет некий серединный вариант. По уточненному прогнозу, ожидается годовая инфляция на уровне 7,3%, хотя не исключено, что показатель может быть и ближе к 8% на фоне ускорения именно продуктовой компоненты. Но чтобы инфляция вновь перешла в разряд двузначных значений, к неурожаю должен добавиться серьезный шок в мировой экономике, что сделает неизбежной девальвацию российского рубля. При серьезном скачке курса национальной валюты мы, конечно, увидим в течение нескольких месяцев очень сильный эффект переноса слабого рубля на цены импортных товаров. Но, повторюсь, вероятность такого сценария крайне низка, так как цена нефти должна упасть к отметкам около 70 долларов за баррель.

– При какой стоимости барреля нефти можно с уверенностью говорить о том, что стране не грозит кризис, а бюджету – серьезный дефицит?

– Ситуация с бюджетом стала гораздо устойчивее благодаря переходу к плавающему курсу рубля, так как для бюджета важна рублевая цена нефти, а не долларовая, так как расходы бюджета все рублевые. Ситуация останется под контролем, если стоимость барреля нефти марки Urals не опустится существенно ниже 3250 рублей, что является уровнем, при котором балансируется бюджет. А так как текущая цена выше 3600 рублей, то если цены на нефть на мировом рынке и курс рубля останутся вблизи сегодняшних отметок, то к концу года бюджет может закрыть год даже с профицитом. Проблемы для экономики могут прийти со стороны внешнеэкономических балансов, где балансирующая цена нефти достигла уровня в 95 долларов во втором полугодии этого года. И при снижении нефти к этим отметкам можно ожидать замедление роста экономики. Однако при текущих ценах на нефть угрозы для экономического роста минимальны – он будет плавно замедляться до трендовых уровней.

– Как известно, кризис измеряется не только экономическими показателями, но и социальными ожиданиями. Ждут ли россияне ухудшения ситуации в экономике?

– По различным опросам общественного мнения, руководителей и собственников бизнеса видно, что резкие скачки валютных курсов и некоторая нервозность на глобальных рынках, конечно, повлияли на инфляционные ожидания и в бизнес-среде, и простых граждан. Летние месяцы пройдут в некотором напряжении, однако если стоимость барреля нефти останется на той же отметке, эта настороженность постепенно сойдет на нет.

– Как вы бы рекомендовали распорядиться сбережениями, чтобы защитить их от обесценивания, в каких валютах хранить? Стоит ли ожидать роста ставок по банковским вкладам осенью?

– Учитывая, что процентные ставки по банковским вкладам в рублях выросли (и, вероятно, немного еще подрастут в ближайшие месяцы) и уже превышают уровень инфляции, то депозиты можно рассматривать как основной инструмент консервативных сбережений. С этой целью можно также использовать облигационные ПИФы. Вложения в фондовой рынок можно рассмотреть как элемент рискованной стратегии. Вклады в иностранной валюте могут рассматриваться исключительно как долгосрочная страховка от структурного снижения цен на нефть, так как процентные ставки по депозитам в долларах или евро минимальны.