Владимир Киршин, руководитель Следственного управления следственного комитета при прокуратуре РФ по РТ: «Многие говорят, что прокуратуру лишили какой-то власти. Ничего подобного»

Исполнился год с начала работы следственного комитета при Генпрокуратуре и его подразделений в регионах. Чего только ни говорили про эту структуру – и что она станет настоящим монстром, отобравшим полномочия у других ведомств, и что развернется нешуточный передел власти, и что она станет прообразом американского ФБР. В здании татарстанской прокуратуры корреспондент 116.ru наблюдал картину, далекую от кошмаров, а именно – радостное чемоданное настроение. Следственное управление, как и подобает уже не младенцу, а совершеннолетнему, переезжает из родного гнезда в отдельное здание на Б. Красной. Последним корабль покидает, как известно, капитан – а в данном случае руководитель Следственного управления СК при прокуратуре РФ по РТ Владимир Киршин, который и согласился рассказать читателям 116.ru о том, что же на самом деле происходит на подведомственной ему территории.

– Ожидалось, что создание следственного комитета повлечет за собой перетряску правоохранительной системы России. Можете ли сказать, что что-то подобное происходит? На примере нашей республики.

– Нет, конечно. Никакой перетряски не произошло, кроме изменений в УПК РФ, благодаря которым и был создан следственный комитет, и в частности следственное управление по Татарстану. Я считаю, что большинство жителей нашей республики даже не почуствовало этих изменений. Вы, наверное, знаете, что прокуратура и следственный комитет – это единая структура. Многие пытаются нас выделить в обособленный орган, но это не так. Мы являемся сотрудниками прокуратуры и выполняем те же задачи, что и раньше. Собственно говоря, что касается нашей республики – как мы работали во взаимодействии со всеми правоохранительными органами, в том числе и с прокуратурой, так и работаем. То, что в Татарстане сложилось такое взаимодействие, это заслуга прокурора республики Кафиля Фахразеевича Амирова, который как был координатором всех правоохранительных органов, так им и остался. Так что ничего такого существенного не произошло.

– Владимир Григорьевич, но все-таки решение выделить следствие было. И был создан отдельный орган. Значит, были и причины. А вы говорите, что ничего не изменилось...

– Я имею в виду внутренние процессы. Совершенно верно, орган выделили. Но мы все знаем, что орган-то остался при прокуратуре! Многие начинают муссировать слухи, что в будущем на его базе создадут единую федеральную службу расследований. Вот создадут – тогда это будет самостоятельный орган. Но пока, я повторюсь, мы находимся при прокуратуре. Да, произошло изменение законодательства. Да, прозошло разделение ряда полномочий. Да, у следователей появилось право самостоятельно возбуждать уголовные дела. Но каких-то серьезных последствий это не влечет.

– Хочется все-таки понять. В качестве одного из обоснований выделения комитета называлась большая независимость следствия. За счет чего она достигается, на конкретном примере?

– Следователи получили самостоятельность в возбуждении уголовного дела. Раньше это нужно было согласовывать с прокурором. Сейчас следователь просто направляет копию надзирающему прокурору. То есть произошло упрощение процедуры. Правда, прокурор может отменить постановление о возбуждении уголовного дела, потому что за ним сохраняются надзорные функции. А по большому счету, для простых граждан это незаметно. Самое главное, что создание следственного комитета, в том числе у нас в республике, не повлекло каких-то чрезвычайных сбоев. Как мы расследовали уголовные дела, так и продолжаем выполнять свои обязанности.

– Из чего я исхожу, когда ставлю такие вопросы. Мне как обывателю интересно знать об этой реорганизации в том смысле, что для меня важно – становится что-то в этом мире лучше или хуже. Поэтому люди и хотят знать, как работает следствие.

– Я понимаю ваш вопрос. Лучше или хуже...Как я могу дать ответ на этот вопрос? Пусть народ дает оценку.

– Но чтобы «народ дал оценку», нужно населению дать исчерпывающую информацию о том, что происходит. Раз мы говорим об изменениях, давайте четко их обозначим. Первое – следователь сам возбуждает уголовное дело. Произошло упрощение. Дальше что? Что изменилось в системе в лучшую сторону?

– Как можно сказать, в чем система стала лучше? То, что следствие получило самостоятельность в расследовании – это предусмотрено законодательством. А лучше или хуже – это покажет время.

– Я думала, законы пишутся для того, чтобы усовершенствовать какую-то сферу. Чтобы жизнь стала лучше. Если произошла реорганизация в ведомстве – предполагается, что и результаты должны улучшиться, правда?

– Вы же сами знаете, что в прессе очень много пишут о том, что в ближайшее время произойдет объединение в федеральную службу. Кто только и что ни пишет! И даже то, что опять сольют в единый орган. Как сейчас можно говорить, будет лучше или хуже? Как решат, так и будет. В каком бы мы формате ни были, нам все равно придется выполнять свою работу.

– Кстати, к вопросу о создании единой федеральной службы расследований. Даже если гипотетически предположить, что это возможно, как вы считаете – смогла бы такая суперструктура нормально функционировать у нас в стране?

– На мой взгляд, мы еще не готовы. У этой структуры много как положительных, так и отрицательных черт. Прежде чем что-то создавать, мало просто издать законы. Надо подумать еще и о материальном обеспечении. Вот сегодня создали следственный комитет. Казалось бы, самостоятельная структура, но в прошлом году, когда нас отделяли, если бы прокурор республики не передал нам 23 машины и компьютеры, я не знаю, как бы мы сейчас работали. В Башкирии, к примеру, дали только шесть машин. Представьте, как в этой ситуации мой коллега пытается обеспечить законность и качественное расследование уголовных дел по всей республике.

– Год назад говорили, что следственный комитет станет настоящим следственным монстром, очень могущественной организацией, которая вберет в себя силу настолько, насколько лишатся этой силы прокуратура, МВД, ФСБ, налоговая полиция и таможенный комитет. Чувствуете ли вы, что в ваших руках сосредоточены такие рычаги власти?

– Если взять любое из этих ведомств – у них достаточно власти. Многие говорят, что прокуратуру лишили какой-то власти. Ничего подобного. Достаточно у них своих полномочий, чтобы повлиять и на следствие, и на другие области надзора.

– Все-таки ваше ведомство – вы же не будете этого отрицать – существенно влияет на жизнь людей. Чем больше власти над людьми, тем длиннее очереди просителей и тем больше желание пристроить своего человека. Пришлось уже с этим столкнуться?

– Нет, никаких вопросов такого рода не было. Никто не звонил ни с какими просьбами и не пытался таким образом на что-то повлиять.

– Насколько я помню, в одном из своих интервью вы говорили, что следственный комитет достаточно плотно сосредоточен на антикоррупционных делах...

– Да, это одно из приоритетных направлений, тем более, что это определено президентом России.

– А что касается борьбы с коррупцией внутри самого следственного комитета? У вас есть специальный отдел?

– У нас есть в штате старший помощник по службе безопасности, который этим вопросом в основном и занимается. Если после проверки какие-то факты подверждаются, мы обязательно расстаемся с такими работниками.

– При создании следственного комитета много говорили о том, что подбирать кадры будут неангажированные, некоррумпированные, чистые и порядочные. Для этого следователей увольняли из прокуратуры и заключали временные трудовые договоры на работу в следственном комитете. В этом смысле многих ли отсеяли, или сейчас в татарстанском управлении работают «все те же лица»?

– Во-первых, Татарстан в кадровом вопросе всегда был на высоте. В прокуратуре очень отлаженная система подбора кадрового резерва. Прокурор республики лично беседовал с резервистами. Мне повезло, что у нас в следственном комитете уже были подобраны нормальные, грамотные ребята.

В этом году трудовые договоры, заключенные на год, были продлены уже на бессрочной основе у 145 следователей. Попрощались мы только с тремя работниками из числа молодых.

– То есть чистки не было?

– Нет, практически никакой чистки. Вы знаете, в каждой системе это есть – люди попадаются на каких-то неблаговидных поступках. Так что сказать, что прокуратура и следствие коррумпированы, я не могу. У нас очень жесткий отбор, и прежде чем принять на работу сотрудника, мы проверяем всю его подноготную, вплоть до его родственных отношений. Мы не берем человека на службу, если его родственники – предприниматели. Чтобы он, придя на службу, не был от них зависимым.

– Скажите честно, зарплата у следователей повысилась?

– Да, конечно. Зарплата повысилась, и с января ожидается прибавка. Минимальная зарплата – 25-30 тысяч рублей.

– Как вы считаете, это достаточная зарплата для того, чтобы исключить соблазн получения взятки?

– Нет, конечно. Я считаю, что, учитывая, в каких условиях работают следователи, нужно зарплату хотя бы до 50-60 тысяч поднять.

– Следственное управление в начале работы приняло большое количество незавершенных дел. Много ли за этот год было передано в суд?

– В суд передали почти две тысячи дел.

– А каких дел было больше всего?

– Дела были разной категории. В этом году основной упор был на дела коррупционной направленности, дела по нацпроектам. Большое внимание уделили делам по раскрытию умышленных убийств прошлых лет. Если в прошлом году было расследовано и раскрыто 36 старых убийств, то только за первое полугодие этого года – 52 дела.

– Если бы делам присваивали номинации, то каким бы было «Дело года»?

– Для меня все дела значимые. Я бы не хотел акцентировать на этих делах внимание, но хочу отметить, что довели до конца дело по «48 комплексу». Многие дела были возбуждены до создания следственного комитета, а наши сотрудники уже заканчивали их. Если откровенно, я не могу проводить такое разделение: это сделали мы, а это – они. До этого я работал прокурором – это и мои дела тоже. Я особо не почуствовал перехода.

– Неужели ничего не изменилось для вас в новой должности?

– Нет, должность районного прокурора и должность руководителя следственного управления – это, конечно, разные вещи. Все пришлось начинать с нуля. Хорошо, что прокурор республики не оставил нас один на один с проблемами.

– Вы какое-то время работали в нефтяной отрасли. Тоже весьма перспективное направление, не правда ли? Почему вы все-таки изменили свою судьбу и пошли в правоохранительные органы? Неужели с детства хотели ловить преступников?

– Как вам сказать... Помните, раньше был такой фильм «Следствие ведут знатоки»? Этот фильм всегда был для меня любимым. Несмотря на свой 32-летний возраст и то, что я уже работал в нефтяной промышленности, и должность была приличная – начальник транспортного отдела, и зарплата была приличная, все равно тянуло на романтику. И вот я решил повернуть свою судьбу на 180 градусов и до сих пор ни разу об этом не пожалел.